– Привет! – девчонка была невысокого роста с короткой стрижкой смоляных волос. Чёрные обтягивающие джинсы подчёркивали изящные изгибы обутых в ярко-красные кроссовки ног, а из-под расстёгнутой рокерской косухи выглядывал короткий красный топ с треугольным вырезом; в аккуратных маленьких ушках поблескивали серьги-гвоздики, а по тонкой шее наискосок вилась чёрная татуировка гласившая: «My life – my rules». – Ну и заставил же ты меня поволноваться. Ты вообще в курсе, что это неприлично – заставлять девушку ждать себя, да ещё так долго, – маленький кулачок, увешанный кучей цепочек и браслетов, ткнулся мне в плечо, на что Дружок ответил сердитым лаем. – Ух ты! Надо же, какой милашка! – она присела на корточки, чтобы погладить щенка, но Дружок отпрыгнул от неё, спрятавшись за моими ногами. – Твой пёсель? Как зовут?
– Мы типа знакомы? – где-то внутри я безуспешно бился головой в глухую серую стену, заслонявшую от меня всё, что было до этой гнетущей темноты Лабиринта. Но всё-таки, я был уверен, что нахожусь тут впервые и чего точно не ожидал, так это встретить кого-то, кто может быть лично знаком со мной. Привратник не в счёт, у него «работа такая».
– Ну конечно мы знакомы, что за вопрос? И даже довольно близко, – она игриво подмигнула серо-голубым глазом в густой чёрной подводке, приложив к губам изящный пальчик, второй её глаз был медового цвета. – Кастетик, родной, мы с тобой были практически неразлучны.
– Были?
– Ну, до всего этого Лабиринта, – она покрутилась из стороны в сторону, раскинув руки, – ты совсем-совсем ничего не помнишь? – в глазах промелькнуло что-то похожее на сочувствие, – бедненький.
– И что же ты обо мне знаешь?
– О тебе, сладкий, я знаю… – острый ноготок упёрся мне в грудь и заскользил вниз – всё… – её непринуждённый, лёгкий смех переплетался с лаем Дружка, которому девчонка, похоже, не очень понравилась.
– Хорош придуриваться. Я тебя не знаю.
– Вот сейчас было обидно, – губки надулись, а рука в чёрной коже вытянулась вперёд, – я Лика, – светлая, почти бледная кожа, изящные суставчики, розовый маникюр. Рука застыла в вытянутом положении, ожидая то ли рукопожатия, то ли поцелуя. Но я сделал вид, что вообще её не замечаю.
– А что это за город?
– Ооо! Это отличный город! Город огромных возможностей! – она едва не подпрыгнула, – и у меня как раз есть одна офигенно крутая тема, как по быстрому поднять кучу бабла. Тебе понравится! Но сама я не справлюсь, вот и тусуюсь на этой тухлой остановке, дожидаясь своего Кастетика.
– А я уж было подумал, что ты по мне соскучилась, – я и сам не понял, была это ирония или мне и правда хотелось, чтобы кто-то ждал меня не ради какого-то там дела, а просто так…
– Конечно, соскучилась! Без тебя вообще не круто!
– И всё-таки это без меня. У меня сейчас другие планы.
– Какие ещё планы? По шпалам гулять?
– Типа того, – я сделал несколько шагов.
– Блин, Костечка! Не кидай меня, пожалуйста! Если хочешь, давай я тебя сама в депо отведу после того, как дело сделаем.
– Да с чего ты вообще решила, что мне это интересно? Не нужно мне никакого бабла, я домой хочу.
– Домой! – она скривила презрительную гримасу. – И что там делать, дома? У тебя же, небось, вообще ничего нет. Угадала? Ну, придёшь домой, и что? В карманах-то пусто, а так хоть прибарахлишься. Я же о тебе забочусь. – Где-то внутри вновь звучала тревожная сирена… Мне казалось или всё это действительно очень походило на развод?
– Как-нибудь переживу, – я повернулся, чтобы уйти.
– Ну и катись! – за спиной раздавались всхлипы. – Только о себе и думаешь! А мне что делать прикажешь?! Меня-то в этом твоём доме никто не ждёт! Мне без этих денег вообще вилы, хоть на рельсы под трамвай ложись.
– Трамвая не будет, – бросил я через плечо. В ответ она лишь громко разревелась.
Наверное, всё-таки разводит… Однако теперь я мог с уверенностью сказать, что кое-что о себе всё-таки понял. Оказывается, я не переношу женских слёз. Совсем. Обернувшись, я увидел, что она и вправду сидит на рельсах и, вздрагивая всем телом, плачет, спрятав лицо в худеньких ладошках. Да что ты будешь делать…
– А что ты там про депо говорила?
– Отстань!
– Лика, я серьёзно. Куда ты там меня отвести собиралась?
– Рельсы, – она ещё отрывисто всхлипывала, но плакать всё-таки перестала.
– И что рельсы? – её лицо, исполосованное чёрными потёками туши, выглядело очень жалобным и беззащитным.