На форуме сайта «Комсомолки» до сих пор обсуждают эту историю, а отклики потом публикует бумажная газета; угадайте, что там пишут, если даже колумнист «Комсомолки» Александр Милкус, комментируя случай с учительницей, ненавязчиво подверстывает москвичей Тагиевых к вот этому: «С каждым годом в Москву все больше приезжает гостей из стран СНГ. И в школах все чаще можно услышать легкий акцент». Сейчас, когда у нас в экономике происходит сами знаете что, «Комсомолке» именно как официозному изданию очень нужны сюжеты, которые волновали бы ее читателя сильнее, чем кризис. А когда надо, можно и соврать.
XI.
История Гоголевской между тем уже пополнила список «народных сюжетов» — от «дела Иванниковой» до «новгородского дела», заняв среди них вполне заметное место.
Так получилось, что мне в свое время приходилось писать практически обо всех «народных сюжетах» — и каждый раз, как заклинание, я повторял одно и то же: «Здесь все не так однозначно». Некоторые читатели даже до сих пор думают, что у журналиста Кашина такая склонность к саморекламе за счет того, что он пишет об этих историях «так же, как все, только наоборот»; глупо оправдываться, но нет у меня такой склонности, более того — в какой-то момент я даже сам недоумевал: почему активисты выбирают для каждой своей кампании именно такие истории, в которых «все не так однозначно».
Потом понял. Просто историй, в которых все однозначно, не бывает вообще, в принципе. И, наверное, активисты сами это прекрасно знают. Знают, но стараются об этом не думать, потому что любая кампания (или истерика, как угодно) — в блогах, на площадях, в газетах — возможна только когда «все однозначно», и если факты вступают с этой однозначностью в противоречие, то тем хуже для фактов.
Есть что вспомнить
Битва за Днепр
О 65-летии битвы за Днепр никто не собирается вспоминать. Причем отнюдь не потому, что для России это теперь иностранная река (ее истоки, правда, находятся в Смоленской области, но ассоциируется она, конечно, с Украиной, по которой, в основном, и протекает), а Украина, расставаясь с «наследием прошлого», мягко говоря, несколько перегибает палку. Фактическое игнорирование периода Великой Отечественной между Курском и Берлином сложилось в советское время, и нынешняя историография просто продолжает эту традицию. Как-то исчезли из «памяти народной» Белорусская, Львовско-Сандомирская, Ясско-Кишиневская, Висло-Одерская операции, блестящие по масштабам и достигнутым результатам.
Впрочем, о 60-летии битвы за Днепр у нас вспомнили, правда, таким образом, что лучше бы этого не делали. Осенью 2004 года Москва поставила на Януковича как на будущего президента Украины и решила поднять его рейтинг, организовав с его участием торжества по случаю 60-летия освобождения Киева в день... 61-й годовщины данного события! Все российские СМИ с позорным послушанием (и позорным незнанием истории) транслировали цифру, спущенную сверху, многократно повторив, что Киев был освобожден в ноябре 1944 года (на самом деле к тому времени советские войска сражались на территории Польши, Венгрии и Югославии). Потом о сражении забыли снова.
Между тем именно этот «выпавший период» между Курской и Берлинской битвами был, пожалуй, лучшим в истории российской армии со времен Суворова. Больше не было не только страшных поражений, как в 1941-1942 годах, но и завал противника трупами перестал быть единственным способом достижения победы. Хотя численное преимущество, то есть «число», никуда не делось, но и «умение», наконец-то, появилось. Впервые это проявилось на Днепре осенью 1943 года.
Под Курском обе стороны понесли потери, многократно превысившие самые худшие ожидания. Мы выиграли эту битву потому, что просто не могли ее проиграть, но был момент, когда это невозможное поражение чуть было не стало реальностью. По результатам Курской битвы Советская армия утратила значительную часть своего наступательного потенциала (особенно много этого потенциала было выбито в сражении под Прохоровкой, которое у нас до сих пор продолжает числиться победой), а Вермахт лишился наступательного потенциала навсегда. Из-за этого советское наступление на Левобережной Украине шло гораздо более низкими темпами, чем планировала Ставка, однако для немцев и такое наступление уже было проблемой, удерживать фронт им становилось все труднее. В итоге среди немецкого генералитета возникла естественная мысль укрыться за «противотанковым рвом шириной 3 км», как они называли Днепр. Главным проводником этой идеи стал Манштейн, который в тот период командовал группой армий «Юг».