Из-за потрескивания электрических разрядов в эфире Падова не расслышал, как Инглиш произнес отборное ругательство, которое не часто услышишь по командной связи. Когда помехи улеглись, Падова уже заканчивал фразу:
- ...и передай майору Ковачу благодарность и наилучшие пожелания, если он еще жив.
- Обязательно передам, если жив. Дельта Два заканчивает связь.
Он хлопнул по выключателю, расположенному на ремне, но его Дельта уже выключил рацию.
Сойер перевел на дисплей капитана изображение зоны боевых действий. Место выглядело так, как будто Господь в сердцах зачерпнул горсть земли и швырнул ее в 121-ю роту.
Альфа уже раскапывал то, что осталось от бункера. Повсюду валялись разбитые орудия. Подошвы ботинок Инглиша скользили по маленьким роботам, их сломанные корпуса хрустели под ногами как битое стекло.
Сколько же их здесь!
Он поднял визор, и в нос ударило слитное зловоние крови, земли, испражнений и паленого мяса.
Легкий ветерок доносил приглушенные рыдания. Вот она, 121-я, в полном составе. Он увидел, как двое парней с нашивками "Охотников за Головами" вытаскивают третьего из кучи камней и грязи. Все были простоволосые, грязные и оборванные, с обожженными лицами.
Дальше капитану попался на глаза слепой парень, пожарный; его нес другой Охотник за Головами.
Инглиш шел вперед, не останавливаясь, догадываясь по голосам, доносившимся из переговорного устройства, насколько тяжело его людям продвигаться дальше. С каким-то упрямством отказываясь опустить визор, он получал все необходимую информацию по аудиоканалу.
Капитан не хотел отгораживаться от этого кровавого месива компьютерным экраном. Если появится что-то важное, ИИ сообщит ему.
Время от времени Инглиш окликал Сойера - просто для проверки связи.
- Продолжаю поиски, сэр, - каждый раз отвечал лейтенант.
Капитан радовался, что не находится сейчас на месте Сойера - но лишь до тех пор, пока не наткнулся на Пика Ковача и женщину-капрала из его роты.
Майор Ковач привалился к большому камню. Еще один камень, чуть поменьше, придавил ему левую ногу. Огромная рука Синкевич безжизненно лежала у него на коленях. Вздрагивающее тело женщины было видно лишь по пояс, все остальное закрывала каменная глыба. Кожа на лице, обожженном вспышкой, стала розовато-желтого цвета.
Инглиш снял свой шлем и, положив его на землю, опустился на колени перед Ковачем. Видит ли его майор?
В руке Ковача был зажат коммуникатор - как будто эта чертова коробка еще могла работать. Такого оснащения Охотникам не полагалось. Это было маленькое отступление от устава. С одной стороны лицо майора было светло-оранжевым с мертвенными пятнами гноя. С другой стороны бледно-зеленым.
По крайней мере у коммандос были фармацевтики. Инглиш радовался своей запасливости, пока не вспомнил, что электронно-фармацевтические препараты подбираются индивидуально, с разной дозировкой, и если и помогут кому-то из этих ребят, то лишь по чистому везению.
Что бы ты ни пытался сделать своими руками на этой проклятой войне, ты обязательно попадал впросак.
Ковач повернул голову, совсем чуть-чуть, как будто почувствовал присутствие Инглиша.
Инглиш вглядывался в его лицо, пытаясь отгадать, сохранились ли глаза под этими распухшими веками и мог ли туда проникать свет. Ресницы у Ковача были сожжены.
- Привет, Ник, - сказал Инглиш дрогнувшим голосом. - Это я, Тоб. П-прости, что мы так задержались.
Ковач сделал глубокий, прерывистый вдох.
- Тоби... Си очень обрадуется, что... ты нас нашел. Она будет рада... что ты появился. Она... верила... - Это все, что смог выговорить Ковач обожженными, пузырящимися губами.
Инглиш протянул руку, он хотел подбодрить друга прикосновением - и не смог: на теле Ковача не было места, до которого можно было дотронуться, не причинив раненому ужасной боли.
- Мы вытащим отсюда твоих ребят, - сказал Инглиш. - Потерпи еще немного. - Ему вдруг показалось, что Си шевельнула головой. Жива она или нет?
Так или иначе, слово "живая" в данном случае можно было употреблять лишь с большой натяжкой.
У него появилось сильное желание повернуться и броситься прочь. Бежать, пока хватит дыхания - куда-нибудь, где от него будет больше толку. Бежать, бежать - куда глаза глядят...
Вместо этого Инглиш уселся на землю, поджав под себя ноги, положил винтовку на колени и стал глядеть на Ковача и Синкевич, ожидая, пока они умрут или пока придет кто-нибудь еще и освободит их из-под камней.
Он снова надел шлем и попытался сообразить, как лучше вытащить раненых. Ждать пришлось долго.
А потом, когда их стали доставать, Ковач вскрикнул, и вот тут-то Инглиш не выдержал.
Он бежал, как слепой, и плечи его тряслись в беззвучных рыданиях.
Резко остановившись по другую сторону скалы, Инглиш оперся о каменную поверхность. Он стоял наклонив голову, жадно глотая воздух. Конечно, следовало подождать корабля для эвакуации раненых, а не пытаться самим освободить Ковача и Си...
А теперь ему придется вернуться и предстать перед собственными ребятами, видевшими, как он вдруг сорвался с места и убежал.
Зато ему до скончания века не будут сниться искалеченные ноги Синкевич...
Завывания ветра сливались со стонами пехотинцев из 121-й, и этот тихий, заунывный звук скорее напоминал причитание по покойнику, чем жалобы живых.
Немного придя в себя, Инглиш выпрямился и устало побрел обратно, глядя под ноги и лишь изредка переводя взгляд на визор, если там появлялись новые сообщения.
Спасательные команды прибыли через десять минут после того, как в них пропала всякая надобность.
- Эй, Инглиш, давай скорее сюда, - позвал его Сойер.
Как же можно было забыть, что Сойер ищет сбитый корабль поддержки?! Не стоило уточнять, что значит "сюда" - нужное место тут же возникло на дисплее вместе с оптимальным маршрутом.
Инглишу показалось, что ноги его стали резиновыми. Капитан так и не набрался мужества спросить у Сойера о его находке.