Практик. Тут нужно сделать небольшое отступление. Кризис 2008 года мы обсуждать не будем (желающие могут про него прочитать в книге М. Хазина «Воспоминание о будущем»), но инсайдерская информация говорит, что члены G8 с конца 2008 года, а потом и G20 очень активно обсуждали в своей переписке вопросы реформирования МВФ и создание «центробанка центробанков». А поскольку сами главы государств экспертами в финансах не являются, то совершенно естественно, что эксперты на своем уровне тоже это обсуждали.
Желающие могут сами поискать в интернете информацию по фразе: «Медведев на G8 в июле 2009-го демонстрирует будущие “мировые деньги”». Не то чтобы это были настоящие деньги, но, как мы видим, уже и шутить начали на эту тему.
Теоретик. Не менее примечательно, что МВФ и его директор, «харизматичный» Стросс-Кан, ни словом не обмолвился по поводу «предложения Чжоу», хотя (как мы теперь видим) именно согласованная позиция Китая, России и других развивающихся стран и позволила МВФ резко усилить свои позиции на Лондонском саммите G20 в апреле 2009 года. Подобное поведение может означать либо совсем уж подчиненную позицию, либо, напротив, статус верховного сюзерена всей коалиции. Быть может, Стросс-Кан и есть тот закулисный игрок, который и создал — своим неустанным трудом на протяжении 2008 года — проект «мировые деньги»?
Чтобы понять, кто же такой Стросс-Кан — обычный чиновник или теневой босс, необходимо продолжить сбор информации, задавшись следующим набором вопросов. Можно ли найти «идейные» истоки проекта среди многочисленных предложений «мировых денег» в начале XXI века? Почему на роль «мировых денег» инициаторы проекта в конечном счете выбрали именно SDR (Саркози, к примеру, поначалу предлагал евро), а значит, и МВФ? Когда примерно произошел такой выбор и связан ли он с лоббированием Стросс-Кана (если выбор произошел после его назначения) или же с деятельностью других лиц и их покровителей? Иными словами, мы вплотную подошли непосредственно к предмету нашего исследования — к выявлению властной группировки, (возможно) стоявшей за проектом «единой глобальной валюты».
Перед нами сразу же возникает методологический вопрос: а как правильно выявлять властные группировки? Из теории Власти мы знаем, что такие группировки строятся на основе отношений личной преданности, формируемых в течение длительного времени (как у Стросс-Кана с Жоспеном — со студенческой скамьи), и редко афишируемых на публике. Достоверно установить связь «сюзерен — вассал» можно лишь в самых простых случаях (когда сюзерен непосредственно назначает вассала на какую-либо должность в ситуации отсутствия каких бы то ни было ограничений); если же сюзерен действует через посредников, подобные связи можно лишь предполагать, но весьма затруднительно доказать. Как же тогда можно утверждать, что «мы выявили властную группировку»?
На помощь нам приходит то обстоятельство, что помимо внутренних связей, которые группировка может (и должна!) хранить в тайне, существуют еще и публичные действия, совершаемые членами группировки в ходе борьбы за те или иные ресурсы. Такие действия члены группировки вынуждены согласовывать между собой, и придерживаться в них единой позиции. За счет этого мы всегда можем приблизительно очертить круг людей, вовлеченных в совместную деятельность по дележу конкретного ресурса. А дальше на первый план выходит биографический анализ: какие связи прослеживаются между этими людьми, какие события в их жизни позволяют заподозрить вассальные отношения, нет ли у них влиятельных, но не «засветившихся» в конкретной операции общих знакомых, и так далее. В случае, если биографическая информация достаточно подробна (как у Квигли в анализе «Круглого стола»[5]), структура властной группировки довольно быстро проступает через нагромождение фактов.
Практик. И самое главное: совершенно невозможно сделать правильные выводы о составе властной группировки на основании рассмотрения «сиюминутной» конфигурации конкретных лиц!
Теоретик. Поэтому мы начнем наш анализ с определения круга людей, публично высказывавшихся на тему «единой глобальной валюты» еще до согласованного «вброса» этой идеи в марте 2009 года. Поиск по «single global currency history» выводит на неплохую обзорную статью, которая вместе с уже известной нам позволяет составить краткий перечень событий, относящихся к «мировой валюте». Впервые о такой валюте сильные мира сего всерьез заговорили еще в 1943 году, при подготовке Бреттон-Вудской конференции. Международные финансы в то время (разгар Второй мировой войны) находились в весьма шатком состоянии: с трудом восстановленный в 1922-го (Генуэзская конференция) золотой стандарт не пережил Великую депрессию (Англия вышла из него в 1931 году, США в 1933-м, континентальная Европа в 1936-м), а на смену ему пришли плавающие валютные курсы, регулируемые лишь неофициальным «тройственным соглашением» США, Англии и Франции 1936 года. По каким курсам отдавать выданные в ходе войны громадные займы, было совершенно непонятно, так что необходимость хоть о чем-то договориться была ясна всем участникам антигитлеровской коалиции (самого Гитлера по понятным причинам проблемы международных финансов уже не интересовали).