Ницше был первым, кто сделал решающие выводы из этого. Мы можем лишь воспринимать историю как бесконечное многообразие различных событий, или "историй". Мы можем лишь рассказывать эти истории. В век мифологии для человечества тех давних времен подобную роль играли мифы. Ныне мы следуем по тому же пути. История, мыслимая как телеологически направленный процесс, с точки зрения Ницше, бессмысленна.
Во второй половине XIX века возникла формула так называемой "постистории". Согласно этому представлению история закончилась, и мы вступаем отныне в некий последующий этап - "постистории". Идея "постистории" была развита в новой форме после 1945 г. немецким философом Арнольдом Геленом. [18]
Гелен полагал, что все возможности, заложенные в мировом проекте эпохи Нового времени, уже реализованы. В результате создана крупная система взаимодействия между техникой, наукой, производством и потреблением. Эта система стала самостоятельной величиной, она развивается по своим внутренним законам и подчиняется собственной логике.
Что же остается тогда на долю человека? Нужно поддерживать работу этой огромной машины. Противостоять этому не может никакая внешняя историческая сила. Гелен хотел высказать в этих размышлениях о "постистории" своего рода предостережение.
О конце истории говорил также Александр Кожев (Кожевников), французский философ русского происхождения. Тезис о том, что история в принципе закончилась, он развивал в рамках своей интерпретации "Феноменологии духа" Гегеля. Кожев предлагает при этом со своей стороны некий синтез, с использованием отдельных элементов гегелевской философии и диалектики, философии истории Маркса и так называемой экзистенциальной философии Хайдеггера. Кожев утверждает при этом следующее.
1. Историю невозможно понять без учета момента "господства". Тот, кто не способен увидеть продуктивную роль борьбы и войны, тот вообще не сможет постичь историю. Для Кожева сущность фашистской теории состояла в утверждении борьбы как составного элемента истории и ее возможного прогресса.
2. Нужно видеть также ту продуктивную роль, которую играл для исторического прогресса "труд". Кожев считал, что фашизм никогда не сможет одержать победу над марксизмом, потому что фашизм не способен понять истины, содержащейся в марксистской теории: совершенно исключительного значения труда в возникновении человечества и в ходе истории.
3. Историю, как полагал Кожев, невозможно также понять, не постигнув значения смерти, не осознав конечность, смертность человека.
Кожев пытался найти синтез марксизма и фашизма, он искал какие-то частичные истины в каждой из этих идеологий. Почему он обращался при этом к философии Гегеля? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны рассмотреть еще один принцип, имеющий для понимания хода истории чрезвычайно важное значение. Кожев заимствовал этот принцип из гегелевского наследия. Имеется в виду мотив универсального признания.
Гегель понимал этот принцип иначе, чем это трактовалось впоследствии марксистами или фашистами. Гегель размышлял над вопросом, почему люди работают. Чем объясняется, что люди работают в условиях принуждения, ведут между собой войны, покоряют других людей, добиваясь господства над ними.
Согласно Кожеву, значение Гегеля как величайшего философа эпохи Нового времени состоит в том, что он понял главную тему мировой истории, которая раскрывается перед нами в форме "борьбы" и "труда": диалектику признания.
В истории речь идет о достижении такого состояния, когда все люди как конечные существа, индивидуальности, наделенные самосознанием, признавали бы всех других людей и сами также пользовались бы признанием других. В этом состоит сокровенный мотив истории, скрытая в ней тема. Конец истории будет тогда достигнут, когда найдет осуществление этот принцип универсального взаимного признания.
История закончена, когда человек удовлетворен в своих материальных, элементарных потребностях и в своем самосознании тем, что он добился общего признания. Бросим взгляд на революцию в Восточной Европе, на новый конфликт с Третьим миром или на столкновение с исламом и спросим себя: идет ли речь во всех этих ситуациях о чем-то другом? Какая тема скрывается за всеми социалистическими или националистическими формами, в которых выразился распад Советского Союза и конфликт в бывшей Югославии? Для этих народов и культур речь идет о том, чтобы добиться "признания". На Западе это нашло осуществление скорее в принципе, чем в действительности.