Вместе с тем Гегель обращается против такого либерализма, который игнорирует христианскую субстанцию и основывает политическую систему лишь на принципе свободы воли индивида. Первую ступень свободы составляет для Гегеля сфера формального и абстрактного права. Это почва, на которой покоится всякая свобода. Гегель остается тем самым полностью в рамках традиции естественного права Просвещения. Не отрицая моральность и абстрактное право, он признает момент истины, содержащийся в либерализме.
Абстрактное право и моральность индивида не отрицаются и тогда, когда Гегель переходит от абстрактного и формального права и моральности к нравственности. Они не отрицаются, а сохраняются. В гегелевском нравственном государстве абстрактное, формальное право и моральная автономия индивида не отрицаются, а возвращаются к своей сущности. Их осуществление зависит от определенного условия. Конкретно это выражается в следующем: если нет нравственного государства, то нет и формального правового порядка. А если общество не упорядочено формальным правом, то нет и моральной автономии индивида.
Для Гегеля существует, таким образом, не только формальное право и индивидуальная моральность, но и нравственность. В этом заключается новое. Для него семья представляет собой определенную ступень и момент в осуществлении свободы как нравственности. Если семья, как это происходит у нас, распадается, то исчезает основная ячейка нравственности. Семья - то изначальное и главное место, где люди в современном мире могут усвоить нравственность.
Без восстановления авторитета семьи мы не справимся с проблемой насилия среди молодежи, потому что для приобщения к нравственности семья незаменима. Распад семьи делает решение проблемы молодежи совершенно невозможным. Ни телевидение, ни различные детские учреждения не могут заменить семьи.
Семья - то место, где хранится опыт нравственности. Именно в семье человек принят как таковой, в отличие от общества, где человека принимают лишь в зависимости от его определенных функций и достижений. В семье люди приобретают опыт единства и целостности. Здесь каждый член семьи встречает бережное отношение. Нормальная, действенная так называемая христианско-бюргерская семья - незаменима.
Далее Гегель выделял буржуазное общество как форму нравственной свободы. Но он видел здесь определенное раздвоение. С одной стороны, в буржуазном обществе идет речь преимущественно об удовлетворении индивидуальных потребностей, а не о заботе об общем благе. В этом аспекте Гегель подвергал буржуазное общество резкой критике с моральной точки зрения. Критика буржуазного общества Марксом в том же плане, по существу, не отличалась от гегелевской критики.
И все же несмотря на это Гегель считал буржуазное общество, с другой стороны, ступенью в развитии свободы. Если же общество оказывается предоставлено самому себе, это ведет, по Гегелю, к распаду и исчезновению нравственности. Выходя за рамки общества, Гегель обращается к нравственному государству.
Благодаря нравственному государству явление становится действительностью, а раздвоенное обретает единство. Обращаясь к нравственному государству, Гегель хотел предотвратить саморазрушение буржуазного общества, предоставленного самому себе в своей раздвоенности.
С либеральной точки зрения гегелевское государство всегда воспринималось как репрессивное, как ограничение свободы современного общества. В действительности же Гегелем был предложен путь спасения современной свободы.
Существенное значение для понятия свободы имеет, по Гегелю, разделение между государством и обществом. Характерное для либеральной политической философии разделение между обществом и государством уже перестало быть реальной предпосылкой, как это было прежде. Государство существует ныне лишь как форма самоорганизации общества. Субъектом государства является, следовательно, опять-таки общество. Когда исчезает разделение между государством и обществом, наступает реидеологизация политики.
Немецкий философ Никлас Луман понимает государство, так же как и политику в целом, лишь как определенную субсистему наряду со многими другими системами, которые рассматриваются им в его структурно-функциональной теории систем. Это означает, что государство имеет для Лумана совершенно такую же ценность как и экономика, наука и другие субсистемы общества. Тем самым кладется конец классическому пониманию государства.
Социология рассматривает ныне государство как реликт старой Европы. С этой точки зрения либеральное разделение между государством и обществом и значение, которое придает либерализм такому разделению, выглядит архаично.