Упомянутую позицию Лумана не следует все же обобщать. Конечно, есть другие мнения. К примеру, Эрнст-Вольфганг Бекенферде всегда выступал за то, что должно сохраняться определенное разделение между государством и обществом. Он был того мнения, что от этого разделения зависят шансы свободы индивида, придерживаясь в этом вопросе той же позиции, что и Гегель. Это означает, что в современном мире ничто и никто не защитит индивида, если этого не сделает государство.
Новый опыт состоит в том, что индивид нуждается не только в защите от государства, способного ограничить права гражданина. Он нуждается также в защите от общества и организованных общественных сил. Этот жизненный опыт человек испытывает на своей шкуре. Если люди предоставлены на волю общества, они пропали. Как индивиды они оказываются беззащитны.
Общее благо каждым интерпретируется в перспективе как возможность наилучшим образом удовлетворить собственные интересы. Что бы ни понималось под общим благом, но отныне нет уже компетентного субъекта, который мог бы определить, что это такое, и утвердить данное суждение несмотря на все конкурирующие между собой интерпретации этого понятия и несмотря на противодействие партикулярных общественных групп.
Остается под вопросом, есть ли сейчас в Германии такой субъект, который был бы в состоянии сформулировать, что следует понимать под общественным благом. Такая ситуация заставляет нас снова обратиться к проблеме государства.
Плохо в этой современной ситуации то, что у нас нет теории государства, которая соответствовала бы новому положению вещей. После того как была достигнута договоренность, что государство - это функция общества, дискуссии о государстве смолкли. В контексте господствующего либерального постмодернизма было принято общее мнение, что вопрос о политическом единстве решен и мы имеем теперь дело только с плюрализмом различных сил в обществе.
Примечательно, что после актов насилия, совершенных правыми экстремистами по отношению к иностранцам, многие наши левые интеллектуалы вдруг стали взывать к государству. Они стали требовать сильного государства, которое не только располагает монополией на применение насилия, но и применяет средства насилия для поддержания правопорядка и соблюдения законов.
Это представляет собой важный поворотный пункт в идеологических дебатах. Проблему нельзя уже, оказывается, преодолеть, ссылаясь на ценности и лозунги, посредством которых левые силы на протяжении сорока лет систематически сводили роль государства лишь к достижению компромиссов между различными общественными группами. Провозглашалась цель: больше демократии.
Прежде всего против этого нет смысла возражать. Однако если число людей, принимающих решения, расширяется, то нет гарантии, что результатом действительно будет более правильное решение. Партия ХДС тоже прагматически следовала модели демократии, в соответствии с которой государство приспосабливалось к случайным и спонтанно развивающимся потребностям общества, пока дело не дошло до постепенного растворения государства в обществе. Если государство отказывается от выполнения своих собственных задач, исчезает инстанция, которая должна защищать право и долгосрочные императивы выживания нашей республики против случайных вожделений политических будней.
Просвещенному консерватизму и новой философии государства не избежать обращения к проблеме взаимоотношений между религией и политикой, а также вытекающего отсюда отношения между государством и обществом, в том плане, как это обсуждалось в философии Гегеля. Гегель понимал, что либеральное государство живет культурными предпосылками, которые само оно не способно создать и гарантировать. Наша задача в том, чтобы в соответствии с этой мыслью Гегеля вспомнить о культурных корнях и найти связь с ними.
Наше общество скреплялось до сих пор социальным государством. Рост социального государства в Германии после 1945 г. был уникальным явлением. Кроме своих чисто социальных функций это государство выполняло также функцию интеграции общества, которую в других странах, у других народов выполняет национальная идея.
Возникает вопрос: что будет скреплять наше общество, если и дальше пойдет нынешняя эрозия социального государства, да и государства в целом?
После 1945 г. нашей стране не приходилось нести никакой политической ответственности в мире. Освобожденная от множества политических обязанностей, страна могла бурно отдавать все свои силы росту материального благосостояния. Социальное государство приняло на себя в принципе все заботы, освободив немцев от всякого риска. И немцы могли тем самым без какого-либо стеснения и без всяких ограничений посвятить себя полной эмансипации каждого индивида.