- Рад с тобой познакомиться, Джоанна, - ласково сказал он. - Твой отец много о тебе рассказывал.
И вдруг по ее внимательному взгляду Кирк понял, что этот ребенок не потерпит сюсюканий. Видимо, Джоанна привыкла, что с ней обращаются как со взрослой.
Выслушав спокойные слова нового знакомого, девочка приветливо улыбнулась, и Маккой понял, что Джим ей, кажется, понравился. А если так, то Джоанна постарается не дать ему скучать во время отпуска.
- Вот и прекрасно! - удовлетворенно сказал он. - Теперь поехали домой.
Они все вместе направились в центральный зал ожидания, а оттуда вышли к стоянке флайеров.
Лейтенант тактических вооружений Джеймс Кирк не привык находиться среди большого скопища людей. На огромном военном звездолете его, как правило, окружало человек двадцать-тридцать, и можно было часами бродить по коридорам и отсекам с уверенностью, что никого не встретишь. Здесь же, войдя в зал ожидания, Кирк попал в совершенно незнакомую обстановку. В зале находились тысячи людей и прочих существ всех видов, форм и расцветок.
"Что за черт? - нервно подумал он, чувствуя неожиданно возникшее раздражение и желание уйти отсюда. - Неужели я страдаю агорафобией*? (*Агорафобия - навязчивое состояние, боязнь открытых незащищенных пространств.) Чем дальше продвигались они по залу, тем отчетливее раздражительность переходила в непонятный страх. "Или скорее ксенофобией**. (** Ксенофобия - навязчивый страх, боязнь незнакомых лиц или враждебное, неприязненное отношение ко всему чужому.) А, черт, ерунда какая-то. Просто никогда не приходилось бывать среди такой толпы".
Неожиданно он почувствовал в своей руке маленькую теплую ладошку. Кирк повернул голову и увидел, что на него с очень серьезным видом смотрит Джоанна.
- Вам, наверное, тоже не нравится здесь толкаться, правда? - спросила она.
Когда ее слова дошли до сознания Кирка, он как-то сразу почувствовал себя лучше. Так, держась за руки, они и дошли до самого выхода.
***
В дальнейшем этот отпуск стал одним из самых приятных воспоминаний в жизни Кирка. Маккой добросовестно выполнял свое обещание и показывал другу все достопримечательности Центавра. Обычно по утрам они садились в прогулочный флайер Уайзерзов и часами кружили над бескрайними лесами и полями. В то время число жителей планеты неуклонно увеличивалось, и люди жили в основном в крупных городах или рядом с ними вдоль западного и восточного побережий северного континента.
Был на планете еще и южный континент, он назывался Новая Европа. Народу здесь жило меньше, и города были расположены в основном на восточном побережье. Зато хорошо было развито сельское хозяйство.
И, тем не менее, большая часть территории Центавра осталась неосвоенной, и было много мест, где еще не ступала нога человека.
Семена различных растений, привезенных первыми колонистами с Земли, были рассеяны по всему северному континенту, дали хорошие всходы, и теперь земные вязы и клены спокойно росли среди местных деревьев с плоским стеблем и прочей растительности. Но подбор семян не был стихийным, а осуществлялся опытными экологами, так что земные растения стали здесь привычным явлением.
Но, надо сказать, в целом ландшафты на Центавре отличались от таковых на Земле. Летая над бескрайними просторами северного континента, или точнее над Новой Америкой, Кирк видел гигантские водопады, чуть ли не в полкилометра высотой, огромные каньоны и горные вершины. Порою они резко сменялись на бесконечные и ровные, как стол, поля или длинные вереницы ярко-голубых озер.
Однажды во время такого полета над девственными просторами Центавра Кирк и Джоанна видели, как земной олень ускользнул от местного медведя-оборотня. Девочка взвизгнула от радости и захлопала в ладоши, когда олень чудом избежал смерти и спасся от преследователя.
Но по-настоящему глубоким чувством к этой планете Кирк проникся после того, как они втроем побывали на одной из равнин в тысяче километров от Новых Афин. До сих пор Кирк никогда не испытывал особого восторга при посещении каких-либо мест, его взор всегда был обращен к звездам, и он благодарил судьбу, что живет в такое время, когда можно покинуть землю и устремиться в бескрайние просторы космоса. Джим принадлежал к такой категории людей, которые не могут долго оставаться на одном месте. Это вечные странники, и смысл их жизни в постоянном движении. Он хорошо чувствовал себя только на корабле, и "Фаррагут" стал его домом. Джеймс Кирк честно служил Федерации, защищать интересы которой в свое время поклялся. Но Федерация была все же каким-то необъятным и абстрактным понятием, наподобие существовавшей когда-то Организации Объединенных Наций. Кирк с пониманием и уважением относился к истории своих родных Соединенных Штатов и в то же время сознавал, что излишний патриотизм его предков в свое время чуть не выродился в оголтелый национализм. Поэтому понятие "Родина" не было для него чем-то священным и самым прекрасным.
Теперь же, увидев с высоты птичьего полета этот совершенно нетронутый и никому неизвестный клочок земли, Кирк был просто очарован его красотой и тронут до глубины души.
- Боунз, - спросил он, прижавшись лицом к стеклу, - что это за местность сейчас под нами?
- Не знаю, - ответил Маккой. Оторвавшись от созерцания приборной доски, он глянул вниз. - На навигационной карте этот участок никак не обозначен. Похоже, топографы сюда еще не добрались. А местечко действительно милое, а?
- Давай-ка спустимся вниз, - предложил Кирк.
Взглянув на своего друга, Маккой с удивлением заметил, с каким благоговением и восторгом тот рассматривает простиравшуюся внизу долину. Снисходительно улыбнувшись, он задал флайеру режим посадки, и они мягко опустились на небольшой базальтовый выступ, который пологим мысом вдавался в долину.
С севера на юг, почти идеально по центру, местность пересекала неширокая речка с быстрым течением и кристально чистой водой. Окружающие холмы покрывала пышная растительность, что придавало рельефу весьма причудливую форму. Кирк видел, как среди кустов мелькают какие-то животные, и слышал многоголосое щебетание птиц в кронах деревьев. Дальше, за холмами, окружавшими долину, виднелись высокие горные цепи.