Как тут не вспомнить героя Питера Устинова — начальника полиции, единственной усладой которого были фильмы про сыщиков. Они помогали ему отвлечься от осточертевшей службы.
А достоверность любовного романа! Прямо хоть лозунг вывешивай: «Каждой уборщице — по очарованному миллионеру!»
Нет, конечно, в заповедниках областных отделений СП встречаются ещё кропотливые бытописатели, но, во-первых, публикуются они самое большее тысячным тиражом, а во-вторых, и с ними тоже в последнее время не всё по-прежнему.
— Вот ты фантастику пишешь… — роняет с неодобрением матёрый прозаик-реалист. — А я вот, знаешь, тоже взял и написал… только не как ты, а всерьёз. Почти публицистика получилась…
И вручает рассказик, содержание которого примерно таково: таксист везёт даму, и та жалуется, что ей приснилась дата смерти — сегодняшнее число, естественно. Пока шофёр пытается убедить пассажирку, что не стоит верить каждому сновидению, они прибывают по адресу. Женщина расплачивается и выходит — в аккурат под колёса самосвала.
Точка.
А! Нет! Ещё дюжина знаков препинания, между которыми втиснулись и потусторонний мир, и Космический Разум, и карма, и чего-чего только не втиснулось!
Автор, повторяю, исповедует «правду жизни» и клеймит любое от неё уклонение.
От использования откровенной чертовщины вроде бы удерживаются одни лишь создатели «социально направленных» произведений, да им оно и незачем: как уже было сказано, тронутый идеологией реализм в плане вранья даст сто очков вперёд любой фантастике.
Что остаётся? А, ну да! То, что литературоведы именуют мистическим реализмом. «Кысь», к примеру…
Нет, ну это ж надо сколько развелось конкурентов!
3
И я сжёг всё, чему поклонялся,
Поклонился всему, что сжигал.
Из приведённых примеров обратите особое внимание на фигуру серьёзного прозаика, без тени смущения вторгшегося на территорию фантастики и ухитрившегося при этом остаться воинствующим реалистом.
Вот он, тот самый кувырок мировоззрения, о котором я, собственно, и собираюсь вести речь. Вот она, та граница, что в недалёком будущем (впрочем, оно никогда умом не блистало) отделит фантастику от пресловутого мэйнстрима. Полагаю, что вскоре отличать их будут вовсе не по качеству текста, а по отношению автора к изображаемым явлениям. «Не как ты, а всерьёз». В этом вся штука.
В беседе с перебежчиком-реалистом у меня, понятно, язык не повернулся сказать, что, признав Космический Разум «правдой жизни», а своё творение — публицистикой, он лишил его условности, став таким образом из потенциальной добычи критика потенциальной добычей психиатра.
Всякий переворот в умах непременно чреват прелюбопытнейшими парадоксами. Скажем, победа материализма в нашей стране (1917 г.), по остроумному замечанию современника, практически уничтожила всё материальное: ни харчей, ни одёжки — одни идеи. Или возьмём нынешних россиян: стоило даровать свободу совести, как совесть была повсеместно утрачена напрочь, о чём красноречиво свидетельствует хотя бы переосмысление глаголов «обуть», «кинуть» и «заказать».
Другой парадокс: чем яростнее поборник старой веры ратовал за неё в прошлом, тем более горячим сторонником нового учения он сделается в будущем. Но поначалу обычно попытается обе истины совместить. Подчёркиваю: поначалу.
Что мы и видим в данном случае.
Да, реалист остался реалистом, ибо Космический Разум, равно как и потусторонний мир, с некоторых пор стали для него действительностью. Летающие тарелки, привидения, магия, взрывающиеся в печени больного чёрные дыры — всё это, господа, было когда-то нашей нераздельной собственностью. И вот, здравствуйте вам, приходят, раскидывают пальцы веером и предлагают делиться!
Звери алчные, пиявицы ненасытные, что ж вы фантастам-то оставляете?
А действительно…
Согласно лаконичному вокабулярию Ожегова, слово «фантастика» (в собирательном и самом близком для нас смысле) означает «литературные произведения, описывающие вымышленные, сверхъестественные события».
Ну, «сверхъестественные» в следующем переиздании, скорее всего, выкинут из соображений политкорректности, ибо сверхъестественное теперь считается реально существующим. И что в остатке? «Вымышленные»? Однако, позвольте! События, описанные в любом художественном произведении, не что иное, как вымысел.