Период предыстории музыкального бизнеса — вторая половина XIX века. К середине столетия значительно выросло количество нотоиздательских предприятий, специализировавшихся на развлекательной музыке. С середины века в этой области коммерции начинается конкурентная борьба. В Вене и Берлине — тогдашних центрах музыкально-развлекательной моды — в 1860 году 34 новооснованным издательствам противостоят 40 ликвидированных, в 1866 году — 25 вновь созданным — 30 упраздненных. Позднее этот процесс ликвидации не выдерживающих конкуренции музыкально-коммерческих издательств идет еще интенсивнее21.
В процветающих издательствах стандартизация танцевальной любовной песни была поставлена на вполне индустриальную основу. Наемные работники — мелодисты, аранжировщики, текстовики — имели связь друг с другом лишь через издателя, который, оперируя критериями спроса, соединял результаты их «частичных работ»22. Создатели песни могли и не знать друг друга, а название их опусу давал издатель23.
Процесс концентрации музыкально-коммерческого дела начинает развиваться интенсивнее благодаря освоению предпринимателями более универсального, чем нотный текст, средства распространения музыки — пластинки. В начале нашего столетия бурно растет фонографическая промышленность.
Выгоды, сулимые ею для уже сконцентрировавшегося музыкально-развлекательного капитала, были заманчивы. Ведь если ноты имеют хождение в кругу покупателей с определенным образовательным цензом, то пластинки могут слушать люди вовсе неграмотные — круг потенциальных покупателей резко расширяется. Кроме того, возникает возможность однозначно планировать сбыт продукции. Ранее «живые» исполнители могли противостоять печатаемому репертуару. Теперь престиж и популярность исполнителя начинают зависеть от того, записан ли его репертуар на пластинку. А формируется репертуар в самой фирме и уже указанным методом[16]. Исполнитель в этих условиях превращается в наемного работника фирмы грамзаписи. Развлекательная песня-танец из частичной собственности фирмы-нотоиздательства превращается в полную собственность фонографической фирмы. Ее авторы и исполнители становятся лишь вспомогательными звеньями в обороте «деньги — музыкальный товар — деньги». Кроме того, пластинка исключает живое общение исполнителя и публики. Слушатель может лишь одно из двух: купить пластинку или не купить. Но по части рекламы, стимулирующей покупку, бизнес достаточно искушен.
Именно перенос акцента в музыкально-развлекательной индустрии на фонографическую промышленность оказался последним решающим импульсом, сформировавшим основную форму «старой» поп-музыки — шлягер. Европейские истоки шлягера — немецко-австрийская бидермайеровская Lied, французские опереточные арии, водевильные куплеты, ритмические формулы популярных в XIX веке танцев — вальса и польки — быстро смешиваются в один поток, уже почти лишенный национально-жанровой дифференцированности. Возникновение этого единого потока (как и «интернационализация» текстовых формул шлягера — сведение их к простейшим словесным конструкциям, понятным без перевода) обусловливалось, в частности, тем обстоятельством, что именно в рамках фонографического капитала быстрее пошла монополизация поп-промышленности и создание транснациональных корпораций.
Перед первой мировой войной в Германии было около 100 фирм грамзаписи. В 1925–1926 годах осталось лишь 6, успешно выходивших на мировой рынок. Обессиленный войной континент уступал деловую инициативу англо-американским предпринимателям. Шесть германских фирм постепенно оказались в зависимости от английских и заокеанских партнеров25.
В годы «великой депрессии» центрами музыкально-развлекательной промышленности становятся Англия и Америка. Ведущее место в фонографическом деле занимают английская фирма «ЕМ1» («Electrical and Musical Industries Ltd») и американский суперконцерн «RCA-Victor». К 1931 году сложилась мировая система музыкально-развлекательных монополий, тесно связанных друг с другом. Д. Шульц-Кен в труде «Пластинки на мировом рынке»26 приводит схему фонографической промышленности на начало 30-х годов:
Концентрация капитала в руках англо-американских предпринимателей сказалась на облике основной продукции, производившейся и распространявшейся музыкально-развлекательной индустрией. «Преобладание пластиночной продукции американских и английских концернов, — пишет историк, — воздействовало на текст и музыку: быстро менявшиеся стили танца, возникавшие в кругу коммерциализированного джаза, перемешивание в тексте национальных языков с фрагментами английского — все это определило облик шлягера, пропагандировавшегося концернами (…) Национальная определенность тематики и текста, которую еще можно констатировать в шлягере классической поры (то есть начала века, по хронологии Д. Кайзера. — Т.Ч.), теперь решительно упраздняется… Клише доминируют тотально»27.
В 50-х годах монополизированная музыкальная промышленность с главными центрами в Америке приходит к новой стадии своего развития — совместной эксплуатации рынка несколькими суперконцернами, тесно связанными между собой28.
По-видимому, тот факт, что центр поп-музыки в 50-х годах перемещается из Европы в Америку, не является случайным — на фоне доминирования американских фонографических концернов.
Возникновение «новой» поп-музыки датируют серединой 50-годов, называя среди ее источников и компонентов такие музыкально-стилистические явления, как американский коммерциализированный джаз, ритм-н-блюз, кантри, рок-н-ролл29. В «новой» поп-музыке почти полностью преобладает английский язык, обретающий «международно-музыкальный» статус. При этом, поскольку в «новой» поп-музыке утверждается более динамичный танцевальный стиль, ориентированный на молодежный досуг, то ритмически-танцевальная основа подавляет мелодико-лирическую сторону песни. Поэтика, выработанная в шлягере, в роке упрощается: «Язык редуцируется до уровня простого носителя ритма»30.
Не только изменение музыкальной стилистики связано в «новой» поп-музыке со смещением центра монополистической поп-промышленности в США. Вместе с новым этапом развития фонографического бизнеса рождаются и другие основные признаки поп-музыки. Громкость звучания, о которой 3. Боррис замечает, что она является своеобразным «символом статуса», способом самоутверждения и экспансии поп-музыки31,— это такой компонент стиля, который существует как бы отдельно и до акта музицирования. Этот компонент стиля овеществлен в электроусилительной аппаратуре, без которой музыка просто не звучит. А аппаратура, сложная и дорогостоящая, в 50-х годах начала производиться теми же самыми американскими концернами, которые монополизировали звукозапись и распространение пластинок. Изобретение электрогитары оказалось для них поистине «подарком»: теперь певческий голос, техника инструментальной игры, а значит и обладающие всем этим музыканты сами по себе уже не являются полноценными создателями музыки; чтобы стать таковыми, они должны купить аппаратуру. Громкость рок-музыки, таким образом, выступает не просто как «символ статуса» этого музыкально-стилистического направления, а как, прежде всего, символ безраздельного господства фонографического капитала, прибравшего к рукам сам момент «рождения звука». Музыканты парадоксальным образом превращаются в придаток к производимой капиталистами аппаратуре. Громкостная экспансия «новой» поп-музыки, которая сделала обычным пространством своих концертов парки и стадионы, собирающие громадные массы людей, — это только внешняя проекция экспансии фонографического капитала, осуществляемой во все сферы процесса создания и распространения музыки.
По мере развития рок-музыки зависимость музыкантов от владельцев фирм по производству аппаратуры и пластинок становилась все более многосторонней. В рок-музыке росло значение так называемых «третичных факторов композиции»32 — эффектов, достигаемых благодаря технике звукозаписи, в отличие от «первичной» композиции — сочинения мелодии, гармонии, формы, и «вторичной» — аранжировки. Примерно с 1967 года, когда «Beatles» начали осваивать электронные эффекты в звукозаписи, когда они использовали опыт «авангарда» в сложном инженерном «монтировании звука», основной удельный вес творчества рок-музыкантов начинает падать на работу в студии. Многие музыканты перестают давать концерты, запираясь в фонографических студиях (например, «Beatles», давшие последний концерт в 1966 году). Но тем самым музыканты попадают в новую зависимость от предпринимателей. Несколько месяцев студийной работы стоят зачастую многие тысячи долларов. Без субсидий фонографических концернов такая работа немыслима, как немыслима она и без инженеров-техников, служащих нередко при фирме33.
16
Этот метод симптоматичным образом упрощается. На фонографически-издательские корпорации типа GEMA работали в начале века так называемые «насвистывающие композиторы», не умевшие играть на рояле и не знавшие нотной грамоты. Профессиональные аранжировки облекали их «насвистывания», в которых эксперты фирмы находили счастливую мелодическую «изюминку», в плоть шлягера. Тексты, как правило, теперь сочинялись на готовый напев24.