Пока-, пока-, покачивая перьями на шляпах,
Судьбе не раз шепнём: «Мерси боку!»
А потом Иваныч ушел в запой. Зная, что пить будет не меньше двух недель, он сообщил Володе и Паше, где хранится ключ от кладовки со спортивным инвентарем. Впрочем, это и без него все знали.
С тех пор все вечера у обоих были заняты, и все проходили при Ирочке.
Когда занятий в музыкальной школе не было, Ирина охотно шла вечером в компании соперников-ухажеров в спортивный зал. Там она наблюдала за опасными спортивными поединками, которые в любой момент грозили перейти в мордобой – настолько накалились страсти. Нельзя сказать, что Ира не понимала этого. В свои юные годы она оказалась натуральным живым громоотводом, по очереди одаривая знаками внимания обоих самодеятельных мушкетеров. Ловя ее взгляды, они делались на минутку счастливыми. Помня о галантности мушкетеров, целовали даме ручку, а затем до хрипоты спорили, кому сегодня будет принадлежать носовой платок Первой Школьной Красавицы.
Разгоряченные после поединка парни умывались в туалете: смывали пот с лиц, глотали ледяную воду из-под крана. Осенью температурные контрасты только бодрили обоих, но позднее, перед Новым годом, когда грянули трескучие морозы, когда термометр показывал минус 25 градусов, организм Паши Перышкина не выдержал. «Мушкетер» свалился с ангиной, от которой недалеко было до воспаления легких.
Болеть он не умел. Не хватало ему и самодисциплины. Постоянно кашляя, жалуясь на высокую температуру, он, однако, не слушал родителей, не выполнял наставления врача и практически не лечился. Вдобавок этот больной еще и покуривал дома в приоткрытое окно. В конце концов он попал в больницу с подозрением на двустороннее воспаление легких. Там режим и дозы антибиотиков сделали свое дело: пациент пошел на поправку.
Две с половиной недели провел Павел в больничной палате. Больница стала для него словно тюрьмой. Ему даже снились кошмары: вот его дама сердца целуется с Володькой, вот он несется к ним, целующимся, кричит, прямо-таки вопит, но они будто не слышат… А он все ближе… Но что-то происходит с его телом, оно не подчиняется больше командам мозга, он, словно в замедленной съемке, пытается ударить соперника, но вместо удара его рука сминается, как пластилиновая, а из головы сыплется труха, как у сказочного Страшилы… От ужаса он снова вопил, однако из горла доносилось лишь сипение.
К выздоровлению Павел сильно похудел, черты его лица заострились. Казалось, даже отношение его к жизни переменилось: в глазах, прежде добродушно-снисходительных, неожиданно для одноклассников возник какой-то злой огонек.
И этот злой огонёк таился до поры до времени. С особенной силой он вспыхнул в один недобрый час. Проходя по школьному коридору, Паша вздрогнул: в группе хохочущих одноклассников вдруг просклоняли его фамилию. Он мигом выхватил взглядом в центре собравшихся Володьку Кирсанова. Прозвучала и фамилия дамы сердца. А дальше Володька от описания свидания перешёл к смакованию прелестей Ирочки Травкиной. Прелести эти он якобы нащупал вечерком в кинотеатре.
Кровь бросилась в лицо Паше. Он растолкал тех, кто окружал рассказчика, не видя их лиц. Видел он только одно лицо. Схватив соперника за ворот рубашки, толкнув его к стене, он закричал:
– Врешь, сволочь! Ты все придумал! Не было у тебя ничего с Ириной!
Кирсанов будто ждал явления своего конкурента. Будь Володя постарше, он бы наверняка понял, что громкий рассказ был заготовлен для него, а не для толпы.
Легко освободившись от Пашкиного неумелого захвата, Кирсанов оттолкнул его, одновременно наступив ему на мысок ботинка.
Бывший школьный друг потерял равновесие. Ударившись затылком об угол колонны, он упал и остался лежать. Красная лужица медленно накапливалась на полу. Однако трагедии не произошло. Пашка не даже потерял сознания. Кровь сочилась из содранной с затылка кожи. Впрочем, со стороны всё выглядело иначе…
Будто волна пробежала по столпившимся вокруг поверженного тела одноклассникам. И тут Паша увидел ее, увидел совсем близко. Дама сердца держала носовой платок, отороченный кружевом. Из глаз ее катились слезы. Осторожно приподняв Пашину голову, она приложила платок к его окровавленному затылку. Касаясь губами его лба, носа, губ, она шептала горячо:
– Ты живой, живой, Пашенька? Не умирай, слышишь, не умирай! Пожалуйста!
Владимир стоял чуть поодаль, окруженный своими вассалами, готовыми за импортные сигареты и жвачку исполнить любое желание. Но вид и у них, и у их босса был растерянный. Положение оказалось для юношей новым. Володька никак не ожидал такого развития событий, такого проявления нежности от Ирочки. Только что не было никакого Пашки, и вот на тебе… Как бы он хотел сейчас оказаться на месте поверженного соперника!