Они были всего в какой-то полусотне метрах от «Кэмела».
— Ну же! — крикнул Кэмпбелл. Парочка побежала к нему, огибая поднимающееся облако пыли как можно дальше.
Внезапно Даз выругался и на фут подпрыгнул в воздух; одновременно с этим сработала сигнализация костюма Кэмпбелла. Снизу в поле зрения вспыхнули красные буквы: «Обнаружен патогенный или токсичный агент».
— Патруль, это опер, говорит Джейкобс. Слушайте, не приближайтесь к этому дрону! Он выпустил облако опасных нанотехов. Ваши костюмы должны защитить вас, но мы не знаем, надолго ли. Как можно скорее убедитесь, что вы приняли все меры химзащиты.
— О боже, — произнес Даз, поспешно захлопывая щитки на капюшоне своего костюма. Кэмпбелл сделал это сразу, как только прозвучал сигнал тревоги.
— Давайте убираться отсюда сейчас же! — велел Кэмпбелл. — Нам нужно очистить территорию. В воздухе будет полно этой дряни.
Даз теребил якобы самогерметизирующийся капюшон.
— И мы так вот оставим проклятый завод ФИФам?
— Боты их подержат под замком. Я бы не стал об этом слишком беспокоиться. — Они вернулись к «Кэмелу», и Кэмпбелл убедился, что Маршан и Тэм полностью застегнуты, прежде чем они с Дазом забрались в кузов. — Марши, вытаскивай нас отсюда.
Промышленный район исчезал позади. В сгущающемся мраке Кэмпбелл, Тэм и Даз сидели, переглядываясь друг с другом сквозь рябящий пластик, накрывший их НШД. Наконец Даз рассмеялся.
— Думаю, на сегодня тогда все?
Маршан хихикнул, и к нему, наконец, присоединился Кэмпбелл. Тэм сидела напряженно, наблюдая за Дазом.
Она первой заметила, что смех Даза перешел в удушье.
— Сардж!
Кэмпбелл повернулся и увидел, что Даз бьется в конвульсиях. Он упал на колени Тэм, все его тело дрожало.
— О господи, — сказал Лесли задушенным голосом. — Опер! У нас тут экстренная ситуация!
Огни Зефры в темноте приближались, но до помощи оставалось далеко.
Над головами кружились в плотном строю БПЛА и более старомодные пилотируемые самолеты, но их поиски были тщетны. После всего устроенного сегодня ФИФы безнаказанно уходили. Идрис Кабади отвлекся от наблюдения за самолетами и посмотрел на Мастана Нурию, нахмурившись:
— Ты не сказал мне, кто эти люди, с которыми мы собираемся встретиться.
— Наша охрана периметра. Солдаты чаданских полевых командиров.
Кабади уставился на него:
— Но мы же это обсуждали… это тоже! Им нельзя доверять. Они сделают из Зефры свою игровую площадку, и к тому времени, как наиграются, все перемрут.
Нуриа самодовольно улыбнулся.
— Только не после того, как улицы затопит оружие-нанотех, — сказал он. — Чадские для Зефры тоже иностранцы. Как и британцы с канадцами, они не смогут спокойно ходить по ее улицам. Поэтому мы можем спокойно выставить их как охрану вокруг окраин города.
— И кем же было принято это решение? Твоей драгоценной независимой Зефрой? Или теперь в завоевателя решил поиграть Мастан?
— Поосторожнее, Идрис, — сказал Нуриа. — Не тебе сомневаться в плане.
Кабади глубоко утонул в подушках «Мерседеса», который они увели у перепуганного импортера из Марокко. Мимо проплывали темные поля, перемежаемые изломанными силуэтами деревьев. В машине было тихо, а небо окрасилось в глубокий лазурный цвет с оттенками бирюзы, которые в любой другой день глубоко бы его тронули.
Он достал свой коммуникатор и тихо произнес в него имя Ахты.
Идрис подождал, но на другом конце никто не ответил.
А если нанотехнологическое оружие потерпит неудачу? Он не потрудился произносить это вслух. Нуриа не стал бы слушать.
Они были, наверное, в часе езды от размытой границы, отделявшей внутренние районы Зефры от неорганизованных территорий. Там, в темноте, их будут ожидать вооруженные безумцы, готовые заключить с Нурией какую-то дьявольскую сделку. Коалиция могла бы с легкостью сокрушить эти войска, но удары Нурии по коалиции, в конечном счете, носили психологический характер. Если они попали в цель, к моменту прибытия полевых командиров иностранные миротворцы будут парализованы. В этом случае Зефра падет.
Но с этим еще можно было что-то поделать. Он подумал об Ахте и детях и понял, что, чем бы все ни закончилось, теперь он с ними разлучен: либо — после того как страсти улягутся и станут известны имена — как международный беглец, либо как еще одна шахматная фигурка, которой примется двигать Нуриа. Их разделяло теперь много большее, чем город Зефра.