– Мои новобранцы–стромма говорят то же самое, – подтвердил Балкин. – У них какой–то постоянный субгармонический ритм, поэтому случайный набор слов не будет сочетаться.
– Посмотрим, – сказал Траун. – Есть еще какие–то мысли?
Парк оглядел присутствующих. Судя по всему, добавить было больше нечего.
– Тогда все свободны, – объявил Траун. – Заканчивайте последние приготовления, накормите солдат и объявите отбой. – Его глаза запылали. – Завтра утром мы атакуем.
Обычно имперские штурмовики не прятались от посторонних глаз. Их статус и обучение, не говоря уже о блестящих белых доспехах, как правило, совсем этому не способствовали.
Тем не менее, штурмовик–стромма по имени Лагва старался никому не попадаться на глаза.
В течение первого часа ему это удавалось. Он пробирался по пустым коридорам между главным солдатским камбузом и складом оборудования, выбрав маршрут, которым редко пользовались старшие офицеры, если на то не было особой причины. Он передвигался очень тихо, постоянно прислушиваясь к громким голосам и решительным четким шагам.
На втором часу удача изменила ему. Обходя штабеля привязанных друг к другу ящиков, он налетел на лейтенанта Драмоса Санджина, непринужденно сидевшего за штурвалом разведывательного свупа «Мобквет».
– Рядовой Лагва, – с абсолютно беспечным видом сказал Санджин. – Кажется, до тебя не довели приказ о том, что всем стромма на борту «Предостерегающего» было предписано направиться в третий ангар для посадки в челноки.
– Приношу свои извинения, лейтенант, – ответил Лагва, старательно изображая смесь изумления и досады. – В последнее время у меня какие–то проблемы со слухом.
– В самом деле? – удивился Санджин. – А с приказом командира Балкина об отправке на учения сегодня днем у тебя проблем не возникло.
Лагва вздохнул. Санджин подловил его, и отпираться дальше не имело смысла.
– Поговаривают, что всех стромма снимают с борта перед предстоящей атакой, – сообщил он. – Я хочу остаться.
– По–твоему, ты можешь не следовать приказам, которым не хочешь подчиняться?
– Я вам нужен, лейтенант, – настаивал Лагва, с ужасом понимая, что сейчас почва под ним крайне зыбка. – Я и Пьюрив – единственные в десантной группе, кто понимает Солдатский диалект квесотов. Только мы способны понять, что Алая королева приказала своим войскам, и предупредить остальных.
– Однако Пьюрив уже покинул «Предостерегающий», как и было предписано, – заметил Санджин. – Хочешь сказать, он не предан подразделению так, как ты?
– У Пьюрива есть семья, честь которой он не может запятнать, – объяснил Лагва. – Неподчинение приказу опозорит их всех.
– А ты сирота, которому некого опозорить?
– Я сирота, который не сможет обесчестить никого, кроме себя, – поправил Лагва. – И я готов принять свой позор.
– Наказание у стромма может быть суровым, – предостерег Санджин, – но оно не сравнится с наказанием Империи.
– Я понимаю, – сказал Лагва. – Накажите или оправдайте меня, лейтенант, – как будет угодно. Только прошу, подождите до завтра.
Санджин всмотрелся в лицо Лагвы:
– Ты серьезно настроен на это сражение?
– Квесоты – союзники стромма, – ответил Лагва. – И я провел два года в дипломатическом анклаве на краю Черного города. Мне нравится этот народ, и я не хочу смотреть, как он гибнет.
– А ты считаешь, что это возможно?
– Если не остановить Нусо Эсву, то это единственный возможный исход, – проговорил Лагва. – Если ему удастся удержать Алый город, то очень скоро он захватит и Белый, потом Черный, а за ними всю планету.
– И ты хочешь, чтобы его остановили?
– Так точно, сэр. Хочу.
– Даже подвергнув опасности свою жизнь и честь?
– Я – штурмовик Империи, лейтенант, – отчеканил Лагва. – Я живу и умираю, если того хочет командование.
– А если в этот раз командование захочет, чтобы ты не участвовал?
Лагва глубоко вздохнул, сожалея, что лицо Санджина для него – закрытая книга. Но ему всегда было трудно распознавать человеческие эмоции.
– В этом случае я подам в отставку и буду сопровождать свое бывшее подразделение уже в качестве гражданского, – ответил он. – Спрячусь в транспорте, если придется.
Несколько секунд Санджин разглядывал его.
– Проблемы со слухом, говоришь? – наконец вымолвил он. – То есть, то нет, так ведь?
Лагве понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. И было во взгляде лейтенанта что–то такое…
– Так точно, сэр, – выпалил он. – Как я уже говорил…