«Временное правительство, – говорилось в этой резолюции, – cовершило акт, которого добивался Исполнительный Комитет. Оно сообщило текст своей декларации об отказе от захватов правительствам союзных держав… Однако нота министерства иностранных дел сопроводила сообщение такими комментариями, которые могли быть поняты как попытка умалить действительное значение предпринятого шага…
Единодушный протест рабочих и солдат Петрограда показал и Временному правительству, я всем народам мира, что никогда революционная демократия России не примирится с возвращением к задачам и приемам царистской внешней политики и что ее делом остается и будет оставаться непреклонная борьба за международный мир… Вызванное этим протестом новое разъяснение правительства кладет конец возможности толкования ноты 18 апреля в духе, противном интересам и требованиям революционной демократии. И тот факт, что сделан первый шаг для постановки на международное обсуждение вопроса об отказе от насильственных захватов, должен быть признан крупным завоеванием демократии».
Эта резолюция, против которой выступали на собрании Каменев и Коллонтай от имени Центрального Комитета большевистской партии, была принята большинством двух тысяч голосов против тринадцати.
В момент голосования этой резолюции пришло известие о кровавом столкновении на Невском проспекте между двумя группами манифестантов. Дан и Скобелев, бывшие на месте происшествия в качестве делегатов Исполнительного Комитета, сообщили собранию о внезапно раздавшихся выстрелах и о пролитой крови. Тогда собрание по их предложению единогласно приняло следующее постановление:
«1) Предложить всем гражданам воздержаться в течение двух дней от устройства каких бы то ни было демонстраций на улицах и площадях.
2) Заклеймить всякий призыв к устройству вооруженных демонстраций как измену делу революции и свободы.
3) Предложить всем членам Совета немедленно устраивать на фабриках, заводах и казармах собрания, на которых проводить принятые решения».
Постановления о ликвидации конфликта и о запрещении манифестаций с быстротой молнии распространились в столице, и внезапно, как по волшебному мановению, манифестации прекратились и воцарилось полное спокойствие. Вся без исключения печать отмечала на другой день изумительную дисциплинированность масс, их готовность даже в разгар страстей следовать за руководящими органами советской демократии. Из конфликта с правительством Совет вышел с возросшим престижем силы.
Так закончился кризис, который имел глубокое влияние на последующий ход революции. Хотя большевики в апрельских событиях не играли сколько-нибудь значительной роли, но этот кризис показал им, с какой легкостью рабочие и солдатские массы могут быть двинуты на улицу, как глубоко внедрено в массах чувство недоверия к буржуазии и с каким ослеплением правые буржуазные круги способны готовить почву для гражданской войны.
Но прежде всего апрельские события показали непрочность связи между правительством и Советом и, обусловив кризис первого Временного правительства, привели к созданию коалиционной власти.
2. Кризис Временного правительства
Во время апрельских манифестаций главная задача власти, задача восстановления порядка, была выполнена не Временным правительством, а Советом. И Совет смог выполнить эту задачу только благодаря принятым им чрезвычайным мерам, взяв в свои руки некоторые функции исполнительной власти.
В дни кризиса, когда энергичные выступления Исполнительного Комитета ставили преграду развитию уличных столкновений и их превращению в гражданскую войну, это вмешательство Совета в функции исполнительной власти не только не вызывало критики, но было встречено с удовлетворением общественным мнением страны и самим Временным правительством. Но как только конфликт был ликвидирован, вопрос об укреплении власти стал перед общественным мнением с большей, чем когда бы то ни было раньше, остротой.
Еще до апрельских дней общественное мнение с тревогой следило за множившимися случаями эксцессов и анархических выступлений, которые давали себя знать в огромной, взбудораженной революцией стране. Во всех таких случаях, – был ли это захват анархистами какой-либо типографии, или неповиновение приказу со стороны той или другой воинской части, или решение какого-нибудь уездного комитета объявить себя самостоятельной революционной властью, – правительство пользовалось посредничеством Совета, чтобы моральным давлением авторитетной демократической организации восстановлять порядок. Но если до апрельских дней общественное мнение более или менее спокойно мирилось с таким положением, видя в действиях правительства нежелание прибегать к мерам принуждения без особой на то необходимости, то теперь, после наглядного обнаружения в дни кризиса бессилия власти, каждое проявление анархии вызывало особенно тревожную реакцию. Создание авторитетного правительства стало требованием всех политических течений.
Демократическая часть общественного мнения искала пути укрепления власти в ее большем сближении с демократическими организациями, в полной согласованности ее внутренней и внешней политики со стремлениями революционной демократии. При этом значительная часть этого демократического общественного мнения все с большей настойчивостью стала требовать от Исполнительного Комитета прямого участия в правительстве.
Особенно сильно давала себя знать эта тенденция в военных организациях. 23 апреля в Таврическом дворце состоялась собрание представителей полковых и батальонных комитетов Петроградского гарнизона для обсуждения вопроса об отношении к Временному правительству. Выступавший на этом собрании от имени Исполнительного Комитета Богданов сделал сообщение о ликвидации конфликта и о решении Исполнительного Комитета восстановить прежние взаимоотношения с Временным правительством. Но, несмотря на весь авторитет, каким пользовался в глазах этого собрания Исполнительный Комитет, большинство ораторов высказалось за желательность замены прежней политики политикой прямого участия в правительстве. И собрание приняло резолюцию, выражавшую пожелание, «чтобы Исполнительный Комитет в ближайшем же будущем поставил на обсуждение собраний солдат и рабочих вопрос о необходимости урегулировать отношения между Временным правительством и демократией и высказал свое мнение по вопросу об образовании коалиционного министерства».
Эта резолюция отражала настроение очень широких кругов демократии. Со всех концов страны и с фронта, от армейских организаций и от крестьянских Советов и комитетов стали стекаться в Исполнительный Комитет телеграммы и письма, выражавшие пожелание об образовании коалиционного правительства. Некоторые из фронтовых и крестьянских организаций присылали даже специальные делегации для сообщения Исполнительному Комитету этого их пожелания. Эта кампания находила сочувственный отклик в самом Исполнительном Комитете не только у трудовиков и народных социалистов, бывших и раньше сторонниками коалиции, но и у социалистов-революционеров.
С другой стороны, такие же требования об образовании коалиционного правительства направлялись по адресу Временного правительства из левых буржуазных кругов, от представителей местных самоуправлений, либеральной интеллигенции, чиновничества и офицерства.
Раз в эти дни меня остановил в кулуарах Таврического дворца обер-прокурор Св. синода В. Н. Львов. Он благодушно улыбался и казался очень довольным поворотом общественных настроений. С самого начала революции, сказал он мне, я был сторонником вхождения в правительство советских представителей. Вы этому до сих пор противились, но откладывать больше этого дела нельзя. Без советской демократии управлять Россией невозможно. Это теперь понимают все. Вчера к нам в Мариинский дворец приходили молодые офицеры из штаба Петроградского округа. Они нам говорили, чтобы мы пошли на все, лишь бы Советы помогли нам поддержать дисциплину в армии и в тылу. Они не хотят Гучкова, не хотят Милюкова, хотят правительства, к которому было бы полное доверие. Так и мы настроены в правительстве. Приходите с вашей программой, она разумна, мы ее принимаем. Но будьте с нами в правительстве.
Львов долго говорил в этом тоне, и из слов его становилось очевидным, что Милюков и Гучков, противившиеся сближению с Советом, были в правительстве совершенно изолированы. Слушая его, я вспоминал отзыв о нем кн. Львова. В. Н. Львов не ломает себе головы над программными вопросами, сказал о нем как-то кн. Львов в беседе со мной и Скобелевым, улыбаясь одними глазами, но он полезен в правительстве. Это самый общительный человек с самыми разнообразными связями. Он всегда верно чувствует, куда склоняется общественное мнение.