Нико Рейноса рассказывает, ни на кого не глядя. Кармеле все-таки не кажется, что он по-настоящему напуган. А вот она — да.
— Два дня назад я получил запрограммированное письмо от Карлоса Манделя. Он поручил мне съездить в одно хранилище ценностей на улице Альберто Алькосер, называется бюро «Корбетт». У них там бронированные ячейки. Мандель предоставил мне полный доступ, чтобы я забрал коробку, которую он поместил на хранение незадолго перед смертью. В коробке лежали три видеокамеры, USB-диск и написанное от руки письмо. В письме Мандель сообщал, что он задумал провести посмертный эксперимент в конкретный день и час и если я получил его мейл, это значит, что воплотить задуманное должен я. Задание состояло в том, чтобы разместить камеры в Ферруэле, в точно указанных местах, до шестого сентября, и оставить их включенными.
— Вы были знакомы с устройством IP-камер?
— Это веб-камеры, которым не нужен компьютер. Они сами обрабатывают изображение и отправляют на IP-адрес. Мандель использовал такие для своих экспериментов.
— Как вы узнали, где размещать камеры?
— В коробке лежала подробная карта. Я должен был повесить камеры на ближайших к указанным местам деревьях и направить в определенную сторону.
— А что потом?
— Сегодня я должен был связаться с профессором Кармелой Гарсес и передать ей IP-адрес, записи с камер, а также флешку. Я решил, что это какой-то этологический эксперимент. И выполнил все инструкции. Позвонил Кармеле, она приехала, я отдал флешку и записи. А потом и вы заглянули на огонек.
Ларедо не отвечает на широкую улыбку Нико.
— Вы смотрели записи?
— Нет, — без запинки отвечает Нико. — То есть я начал смотреть, но это же скукотища: лесные поляны и птички.
— Где находится коробка и письмо Манделя?
— Ой. Я их сжег.
— Сожгли?
— Конечно. Мандель написал, чтобы я прочел и сжег, и, кстати, добавил, чтобы я ни с кем это дело не обсуждал. Знаете, что я подумал? Что по замыслу Манделя все лавры должны достаться одной Кармеле. Что он нашел способ поддержать бывшую ученицу…
Толстенькие пальцы Ларедо барабанят по столу.
— Записи на флешке защищены паролем. Какой пароль?
— Понятия не имею.
— Его не было в письме?
— Нет.
Между ответом Нико и взглядом Ларедо повисает тишина. Чем дольше она длится, тем более виновным выглядит Нико. Наконец Ларедо дает отмашку. Все происходит стремительно. Толстый полицейский снова хватает Кармелу за руки. Ладони у толстяка такие большие (или бицепсы у девушки такие маленькие), что пальцы его почти смыкаются, как колодки. Кармела покорно сидит, от ужаса она не может ни закричать, ни позвать на помощь, а художник вновь вскакивает с места:
— Ларедо, мать вашу растак, я говорю вам правду! Правду! — Удар усатого отбрасывает его к стене. На мгновение Кармела замечает во взгляде Нико готовность ответить, неудержимую, как тошнота. Но художник сдерживает себя и вместо удара только потирает лицо.
— Может быть, ты и не соврал, пидор, но сквернословить тебе нельзя, — шепчет усатый.
Кроткий Нико держится за лицо. Он говорит из-под кляпа собственной ладони:
— Делайте с нами что хотите, Ларедо. Я рассказал все, что знаю.
— Разве вы не знаете, что одна из камер засняла некую семью за несколько минут до того, как они были изуверски убиты? — резко спрашивает Ларедо.
— Что? — Лицо Нико — живое воплощение растерянности. — Это… то самое жестокое убийство в Ферруэле… сегодня утром? — Ларедо молча смотрит ему в глаза. — Что за хрень… Откуда мне было об этом знать? Я думал, снимать будут животных!..
— Можно сказать и так. Смотря о каких животных мы говорим.
Еще одна барабанная дробь по клавишам, и на экране появляется новое изображение. Это лицо самого неопределенного пола, какое только видела в своей жизни Кармела, считая и нескольких рок-идолов: светлые крашеные волосы, пирсинг, женский макияж. Строение черепа заставляет предположить, что это все-таки мужчина, но уверенности у Кармелы нет. Красавец или красавица, но в улыбке этих чувственных губ есть что-то недоброе. Лицо показано в профиль и анфас, с номером внизу, как на снимках из полицейского архива.
Нико разом меняется в лице. Он всем телом подается к экрану.
— Вы знаете эту особу? — спрашивает Ларедо.
— Да. — Нико с шумом вдыхает воздух. — Это Логан. По крайней мере, так его называют.