— Девушки так не разговаривают!
— Парни не могут быть такими жирдяями, Джиробо! — парировала Таюя. — Хорош дрочить, нужно искать Орочимару-сама!
— Орочимару-сама бессмертен, — покачали головами Укон и Сакон, — с ним не могло ничего случиться!
— Просто она хочет поиграть на его флейте! — заржал Кидомару, вызвав новый поток брани со стороны Таюи.
— Дебилы озабоченные! Чунин-Шикен скоро, нужно выступать, а Орочимару-сама молчит! Значит, с ним что-то случилось! Понятно вам?
Таюя встряхивала красными волосами и грозно сжимала флейту, словно собиралась огреть ей остальных из Четверки Звука по голове.
— Ну и где его искать? — спросил Джиробо после долгой паузы.
— Фильм видел?
— Ну.
— Гавну! У Орочимару-сама счёты с Учиха, а тут Итачи открыто показался! Он явно что-то сделал с нашим наставником, или знает того, кто это сделал. Так что собрались, приготовили бочку...
Ответом ей был дружный стон.
— …бочку приготовили, мало ли кому потребуется помощь, например флейту из жопы извлекать!
— Я согласен, если ты потом на ней тут же сыграешь! — заявил Укон.
— Ах ты...
— Тихо, — раздался негромкий голос и все замолчали.
Кимимару Кагуя, ещё более бледный чем обычно, обвел Четверку взглядом и сказал:
— Мы идём в Страну Волн искать Орочимару-сама.
*
Тем временем, в Кровавой Тюрьме
— Тщательнее его фиксируйте, чтобы уж точно не сбежал, — распорядился Муи, глядя на лежащего на столе Орочимару.
Не джинчурики, конечно, но всё равно подарок Судьбы. Один из саннинов, его чакры уж точно хватит, чтобы активировать Куб! Печать подавления Муи поставил сразу на входе, но всё равно, какое-то беспокойное чувство грызло его изнутри.
— Послушайте, мне нужно вернуться домой, — опять повторил Орочимару, — заботиться там о своих учениках и Деревне!
— Не волнуйся, — улыбнулся Муи, — сейчас ты отдашь свою чакру, а потом Ящик исполнит твоё желание.
— Любое?
— Любое, — подтвердил комендант Тюрьмы, умолчав о том, что без чакры Орочимару уже не сможет высказывать никаких желаний.
— Может, сделаем наоборот? Вначале желание, потом чакра?
— Конечно, но чакру вперед, — и Муи подал сигнал к началу.
Рот на одной из сторон Куба приоткрылся, и чакра потекла потоком из тела Орочимару. Саннин попробовал какую-то технику, и тут же печать подавления на его теле загорелась алым. Чакра потоком изливалась из тела Орочимару в Куб, Муи мысленно потирал руки, затем подал сигнал позвать Старейшин.
— Какая интересная печать, — сказал Орочимару, наблюдая алые полосы на теле. — Некоторые мои подопечные на первых порах очень беспокойны — так и норовят друг друга убить. А эта печать очень помогла бы мне сдерживать их энтузиазм. Научите?
«Что-то тут не так», — подумал Муи, — «слишком уж он спокоен».
Он уже собирался прервать технику, но тут появились Старейшины, восхищённо уставившиеся на почти полностью открытый рот Куба.
— Я считаю... — но договорить Муи не успел.
Пасть в Кубе и стенка вокруг неё неожиданно словно бы поплыла, покрылась чёрным узором, и затем из глубин Куба донёсся нечеловеческий рёв. Куб завращался и всё помещение, вместе с Орочимару, Муи и Старейшинами вылетело наружу, во двор Тюрьмы, перепугав заключенных.
— Давай! — заорал в нетерпении Муи, готовясь озвучить свое желание.
Но Куб продолжал вести себя странно, дёргался, словно его корежило изнутри, чёрный узор продолжал расползаться, а затем всё неожиданно прекратилось. Кто-то изнутри Куба начал просовывать огромную и длинную белую ногу, и в этот момент Куб застыл, окаменел, уродливо-изломанной карикатурой на самого себя.
— А ведь я предлагал сделать наоборот, — донёсся со спины спокойный голос Орочимару, который уже успел выскользнуть из пут и оков.
— Что? — Муи обернулся, пылая яростью, сжимая кулаки до побеления.
— Видите ли, мне удалось разработать проклятую печать...
Но Муи уже не слушал, поглощённый лишь одной мыслью: Куб уничтожен, а значит, сына вернуть не удастся. Кровь и огонь хлынули из его рта, и донёсся слитный крик ужаса сотен заключенных, у которых активировалась печать подавления.
Затем пылающий огнем взор Муи упал на Старейшин.
Чуть позже
— Ну, и что это ты тут натворил? — спросил у Орочимару Сасори, обводя взглядом дымящиеся развалины Кровавой Тюрьмы.
— А чё сразу я? — обиделся Орочимару. — Чуть что — сразу Орочимару! Орочимару то, Орочимару сё, и вообще вы во всем виноваты!
— Мы? — нахмурился Нагато, стоявший чуть в стороне, обнимая Цунаде.
— Сначала светите мне Шаринганом в глаз, меняете, потом мне приходится работать Казекаге, потом приходит бывший напарник, — Орочимару ткнул пальцем в сторону Сасори, — и ведёт меня в тюрьму, причём заметьте, я даже не пытался сбежать по дороге! А ведь на мне целая Деревня держится!
— Зато всю дорогу ныл, что тебе нужно домой, в Отогакуре, — проскрипел Сасори.
— Ну да, раз Орочимару, так и домой уже вернуться нельзя? — огрызнулся саннин. — Не успел даже вещи в камере разложить, как меня тащат в подвал и начинают яростно отсасывать чакру, не слушая моих добрых советов! Да я даже печать подавления с себя не снимал, пока комендант Тюрьмы с ума не сошёл и не начал всех жечь!
Орочимару взмахнул рукой, указывая на сотни обгоревших трупов вокруг, из числа тех, кто не успел добежать до воды и утонуть там. Сам Муи, сожженный изнутри, лежал у ног Орочимару, чуть поодаль ещё немного шевелились Старейшины. Шизуне, которая как раз проверяла их, лишь покачала головой.
— Они живы лишь потому, что комендант хотел продлить их мучения, — сказала она.
— Бедняги, — вздохнул Чебура.
— Сасори, вколи им чего-нибудь быстрого, чтобы не мучились, — распорядился Нагато. — Что будем делать с Орочимару?
Цунаде привстала на цыпочки зашептала ему на ухо:
— Слушай, он и правда изменился, очень изменился. Не знаю, как Итачи это сделал, но я себе не прощу, если не воспользуюсь этим. Я должна помочь ему и через него Джирайе, который очень страдал, ведь он считал Орочимару другом, а тот предал Коноху. Но нам придется расстаться на какое-то время, он может вспомнить, что вы враги, вернуться к прежнему поведению, понимаешь?
На самом деле Цунаде двигал всё тот же стыд, она не хотела рассказывать Джирайе, что соблазнила его ученика. Пускай даже бывшего ученика. Как всё это соотносилось с планом посещения Конохи и свадьбой, Цунаде и сама не смогла бы ответить, просто решила, что подумает об этом завтра.
— Я с вами, Цунаде-сама! — воскликнула Шизуне.
Генма ощутил, что вот он, его шанс, немного отдохнуть от медово-ревнивого месяца. Неудачно совпало, повсюду показывали Принцессу Фуун, и Шизуне всё никак не могла успокоиться. Нахождение в компании Акацуки на фоне этого представлялось отдыхом, и поэтому Генма решил пожертвовать даже возможностью посещения Конохи в компании с Сенджу Цунаде.
— Я и Чебураске-кун...
— И я! — тут же энергично поддержала Фуу.
— В общем, мы вернемся в Оканегакуре с остальными.
Шизуне прищурилась, вспомнила, что Юки в Стране Снега, и улыбнулась, но тут же снова прищурилась, видимо, вспомнила Цунами. В чём-то Генма её мог понять, Като Шизуне столько заботилась о Цунаде, что когда та пришла в себя, вылечилась душевно и сошлась с Нагато, в жизни Шизуне образовалась дыра, и её заткнули самим Генмой. Вот только дыра была круглая, а Крокодил почти квадратным, и в результате этого страдали все стороны.
— Да, пожалуй, стоит вернуться в Деревню, — признал Нагато.
И на этом они расстались, отправившись двумя неравными группами в разные стороны.
Шиноби Кусагакуре прибыли полчаса спустя, обнаружив лишь дымящиеся развалины Кровавой Тюрьмы и кучу трупов.
====== Глава 12 ======
Конохагакуре, Страна Огня
Третий Хокаге Сарутоби Хирузен не торопясь, тщательно набил трубку, раскурил, выпустил к потолку несколько клубов дыма и только потом ещё раз оглядел документы, разложенные на столе. Донесение Ширануи Генмы, вынужденно внедрившегося в банду отступников «Акацуки», тех самых Акацуки, о которых недавно предупреждала Мизукаге. Протокол разговора с архитектором Тадзуной из Страны Волн, которого всё те же Акацуки гнали по Стране Огня, взрывая всё на своем пути (список разрушений прилагается).