Сообщение о похищении джинчурики Шестихвостого и внучки главы клана Тсучигумо, свиток с контрактом на защиту клана прилагается. Акацуки, переключившиеся со взрывов на похищения, причем прямо в Стране Огня. Донесение из Сунагакуре — подмена Казекаге, кто бы мог подумать? Да ещё не абы кем, а нукенином Конохи, учеником самого Хирузена, саннином Орочимару.
Хокаге крякнул досадливо, выпустил особо большой клуб дыма и подошёл к окну.
Ещё один нукенин Конохи, Учиха Итачи, радостно скалился там на Хокаге с рекламного плаката нового фильма о Принцессе Фуун. Название фильма привлекло внимание Хирузена.
— «Рассвет надежды». Рассвет. Акацуки, — выдохнул он вместе со струей дыма. — Неслыханная наглость.
Хокаге ещё попыхал трубкой и вернулся к столу, обратившись к следующему донесению, связанному с Учиха Итачи, а значит и с бандой Акацуки. Вторжение в Страну Снега и свержение правителя, под видом съёмок фильма. Хирузен опять посмотрел на плакат за окном, потом пожал плечами. Съёмки или нет, но лидер Страны Снега убит, страна полыхает пожарами, повсюду бедствия и наводнения.
Дальше, опять Учиха, но в этот раз младший брат Итачи, Саске. Побег из Конохи, и не просто так, а в сопровождении сокомандников, Харуно Сакуры и Узумаки Наруто. Сообщение из Такигакуре — наглое похищение джинчурики Семихвостого среди бела дня, похитители были в плащах Акацуки. Двое джинчурики похищены, и джинчурики Девятихвостого сам бежит в лапы Акацуки!
— Разыщите Джирайю и пригласите ко мне, — распорядился Хокаге.
* * *
— Я уже не мальчик, учитель, — говорил Джирайя, — гоняться за молодежью.
— В составе этой молодежи Узумаки Наруто, а бегут они, чтобы найти одного из членов Акацуки. Тех самых Акацуки, в которых состоит некий Орочимару, — усмехнулся Хирузен.
— Гм, я слышал, что пляжи и горничные Страны Волн отменно хороши в это время года! — закричал Джирайя, и немедленно выпрыгнул в окно.
Он едва не задавил какого-то генина в очках, и тот, возмущенно заорав, попробовал гнаться за Джирайей, видимо не узнав знаменитого саннина. Хирузен уже хотел заглянуть в шар, чтобы узнать, что это за генин, но тут его отвлекли.
— Хокаге-сама! Хокаге-сама! — ворвался гонец. — Срочное сообщение из Кусагакуре! Кровавая Тюрьма разгромлена до основания, заключенные и шиноби охраны жестоко перебиты!
— Дай угадаю, — повернулся Хирузен, — на нападавших были широкие чёрные плащи с красными облаками?
Изумленный вид гонца был приятен, но Хокаге думал о том, что Акацуки окончательно обнаглели и что с этим надо что-то делать.
*
Оканегакуре
Дейдара сидел на берегу белоснежного пляжа, и бездумно кидал взрыв-камушки в волны. Голову его так и выворачивало вправо, туда, откуда доносился заливистый хохот Хотару. Увы. Искусство — это взрыв, и Какудзу явил выдающийся образчик Искусства, когда Дейдара сообщил ему об обещанной оплате убытков.
— Пусть джинчурики тогда нам мост построит! — орал Какудзу так, что было слышно на соседнем острове. — И бесплатно, так как денег у нас нет!
Пришлось ему плестись обратно, объяснять, Хотару обиделась, что деревню её клана не будут восстанавливать и больше с Дейдарой не разговаривала. Богиня в купальнике... Дейдара отвел взгляд, и захватил новую порцию прибрежной глины с песком, печально захрустел ей.
— Не мучайся, взорви их обоих к хуям, Джашин-сама не против, — посоветовал Хидан.
Он возился неподалеку, строил макет храма Джашина из песка, потому что Какудзу так и заявил, что без макета может дать Хидану только пиздюлей в товарных количествах.
— О, бля, смотри! — жизнерадостно заржал Хидан, тыкая пальцем в небо. — Моста нет, так туристы по воздуху к нам летят! Щас нас завалят баблом!
— Это не деньги! — заорал Дейдара, глядя на летящие вниз бомбы. — Берегись!
На какое-то время мир превратился в картину Искусства, холст, разукрашенный взрывами. Затем видение рая исчезло, и рядом обнаружился Хидан. Он сплевывал песок, отряхивался и ругался.
— Это не буристы! — Хидан выплюнул шмат песка. — Не туристы! Тьфу, блядь, обосрали с ног до головы, ёбаные птицы счастья! И плащ, смотри, у меня опять дырка в плаще! Какудзу меня убьет!
— Дейдара-а-а-а-а-а!!! — донесся рёв Какудзу.
— Хуяр-р-ра-а-а-а!!! — заорал Дейдара в ответ. — Это не я!
— Знаю, что не ты! — Какудзу стремительно приближался.
Из рук его то и дело вылетали верёвки, в попытках захватить нападавших, маски со спины изрыгали техники. Неизвестные «туристы» ловко крутились, метали бомбы, целясь в различные постройки.
— Ты смотри, что творят, что творят! — горестно заорал Какудзу. — Гостиница, кафе, аттракционы! Всё, всё что построено непосильным трудом, это ж всё пропало!
— Ай-яй-яй, — покачал головой Дейдара, — какая неприятность.
Разумеется, никакого сочувствия к бедам Какудзу он не испытывал.
— Сбрось их с неба, утопи, взорви, делай с ними, что хочешь, но останови их, пока они не уничтожили весь мой... наш бизнес! — заорал Какудзу Дейдаре. — Я оплачу все долги, только останови их!
Оплата долгов позволит... и тут Дейдара услышал крик Хотару.
— Спасите!
После чего увидел, как ее и Утакату утаскивают налетевшие «туристы». Из руки Дейдары немедлено вылетел комок глины, превратившийся в быструю четырехкрылую птицу.
— Еретики! Богохульники! — раздался полный ярости и боли крик Хидана. — Как посмели вы разрушить мой макет храма Джашина-самы?!
Он запрыгнул на спину птицы одновременно с Дейдарой, и они взмыли в небо, оглашая его яростными воплями. Дейдара взрывал и метал, бомбы и взрыв-кирпичи летели направо и налево, Хидан швырял свою косу, рубил, резал и колол, выкрикивая угрозы пополам с матюгами и молитвами Джашину. Едва ли не в мгновение ока шиноби Неба оказались рассеянны, разбиты и сброшены с неба, прямо на испорченные ими золотые пляжи, где их уже поджидал разъярённый Какудзу.
— Вы мне за всё заплатите, — ворчал Какудзу, пеленая их веревками из собственного тела. — Будете работать отсюда и до следующего столетия, пока долги не отработаете, а потом я вас в поликлинку сдам, на опыты, чтобы знали, как чужие пляжи портить!
В панике шиноби Неба бросились наутек, причем в сторону противоположную той, с которой прилетели, но они совершили одну роковую ошибку: забыли отпустить заложников. Дейдара и Хидан устремились следом за ними, изрыгая угрозы и взрывчатку.
— Пляжи с золотым песком, импортным, — продолжал перечислять убытки и упаковывать пленников Какудзу. — Три. Пляжа.
*
Оканегакуре
— Это всё ты виноват, что Итачи заболел, — сказал Кисаме.
— Почему это я? — удивился Какудзу.
— Почему, почему. Ты же всё экономил на наших фирменных плащах, да ещё хвастался, вот мол, какие они универсальные, тёплую одежду покупать не надо!
Итачи, красный и опухший от соплей, слёз и температуры, лежал на футоне, распространяя отчётливые волны жара. Какудзу хотел возразить, но тут в ворота Деревни постучали.
— Кто там?
— Свои! — донесся щебечущий девичий голосок.
— Все свои дома сидят, только чужие бомбисты по небу шляются, — проворчал в ответ Какудзу.
Над воротами взлетела улыбающаяся девушка с бирюзовыми волосами. Какудзу уже собирался плюнуть огнём — с недавних пор у него развилась острая аллергия на всё летающее — но тут он заметил на плече девушки Чебураске-куна.
— Ты кто? — спросил он.
— Я Фуу, джинчурики Нанаби, друг Чебураске и Крокодила! — жизнерадостно объявила девушка.