— Алиция умерла, — тихо сказала я.
— Что?!
— Алицию убили.
Дьявол смерил меня пристальным взглядом, точно прикидывая, сколько же это я успела, будучи в бегах, нашкодить, чтобы прикрываться такой дикой чушью.
— Что ты несешь? — подозрительно спросил он. — Это шутка?
— А ты как думаешь?
Он снова впился в меня настороженным взглядом. Наверно, вид у меня был неподходящий для шуток, потому что тень подозрения мигом слетела с его лица, и он вскочил с дивана.
— О Боже! Скорей присядь, а то грохнешься. Сейчас принесу тебе чаю. Алиция убита?! Когда? Кем?
— Не знаю. Вроде бы между часом и тремя ночи. Тебе привет от майора.
— Спасибо, — машинально кивнул он. — Не понимаю, ведь она ночью звонила тебе. Ты с ней говорила! С убитой?
Господи! Где мне взять сил, чтобы заново выдержать жуткое напряжение последних часов? Значит, он слышал?
— Что-о? — простонала я. — Ведь ты спал!
— Спал, да проснулся... Погоди, заварю тебе чаю.
Как быть, соврать, что звонила не Алиция, а какой-то забулдыга? Бесполезно! Может он мне помочь? Со своим чутьем и талантом — наверняка. Чего только не доводилось ему распутывать на моих глазах! Распутал бы и этот клубок.
Но могу ли я ему все рассказать? Исключено, ни в коем случае. Если вдруг всплывет, что он что-то узнал от меня и скрыл, карьере его конец. Нечего и сомневаться, как миленький побежит докладывать в милицию. С таким же успехом я могу открыться и самому майору. В моем положении, а я себе не враг, остается одно: молчать как рыба и притворяться дурочкой. И так уж, наверно, наболтала лишнего...
Дьявол вернулся с чаем и потребовал полного отчета. Вид у него был взволнованный, что случалось с ним крайне редко. Надо признать, еще никогда в жизни не рассказывала я так глупо и бестолково, а ведь говорила-то не перед кем-нибудь — перед профессиональным прокурором, да еще знающим меня как свои пять пальцев! Ну не пять, ну четыре...
Дьявол слушал молча и на редкость внимательно. В истерзанной моей голове зашевелилась смутная тревога. Уж очень он напоминал сейчас майора, тот с таким же вот самозабвением вслушивался в мой бессвязный лепет.
Я закончила, а он все молчал. Наконец изволил подать голос:
— Ты чего-то не договариваешь. Интересно, только мне или майору тоже? Зачем Алиция тебе звонила?
— С чего ты взял, что это была она? — попыталась я уйти от ответа.
— Не знаю, может, ты Алицией называла для конспирации какого-то своего хахаля. Хотя... ведь ты же думала, что я сплю...
— А тебе и полагалось спать, — возмущенно вылетело у меня. — Все у тебя не как у людей.
Под задумчивым взглядом Дьявола тревога в моей душе перерастала в панику, скрывать ее уже почти не удавалось.
— Может, хватит?
— Что «хватит»?
— Темнить. Предупреждаю, если тебя упекут за ложные показания, на меня не надейся. Я умываю руки.
Уж этого он мог бы мне не говорить, ух кто-кто, а он бы все вверх дном перевернул, чтобы меня вызволить, окажись я в застенке за ложные показания или за что-то другое. Испугалась я вовсе не его угрозы.
— Какие еще ложные показания, у тебя уже сдвиг по фазе. На профессиональной почве.
— Зачем Алиция тебе звонила?
Ну как тут не спятишь! Не затем я отделалась от одного допроса, вырвалась из лап майора, чтобы попасть в другие, куда более цепкие. Насколько труднее врать человеку, который знает нас обеих! Похоже, век не видать мне покоя!
— Не знаю. Не помню.
— Помнишь. Зачем Алиция тебе звонила?
— Отстань. Хотела встряхнуться. Работала, сон ее одолел, вот и решила поднять свой тонус. Разговоры со мной, сам знаешь, способствуют повышению тонуса.
— Особенно у будущих жертв, — уточнил Дьявол и вдруг взмолился:
— Иоанна, хватит валять дурака. Дело чертовски скверное. Мне твой характер известен, наверно, втемяшила себе в башку, что сама найдешь убийцу или что-то такое. Поверь, ничего у тебя не выйдет. Влипнешь в историю, а я заодно с тобой. Лучше скажи, зачем она тебе звонила — ночью, перед самой смертью?
Его слова насторожили меня. Откуда ему известно, что дело чертовски скверное?
— Ну что ты пристал как репей! Может, она хотела скоротать остаток жизни в приятном разговоре и выбрала, естественно, меня. Лучше скажи, во сколько это было, если случайно помнишь.
— Случайно помню. В двадцать минут второго. Сдается мне, за этим звонком много чего стоит. Честно тебя предупреждаю — если майор решит со мной побеседовать, я ему все расскажу. А ты признаешься, зачем она тебе звонила.
— Как бы не так! Я откажусь давать показания.
— Учти, за это сажают.
— Ох, испугалась! Меня сажать не за что. Ты же и подтвердишь, что я храпела у тебя под боком.
— Это не исключает подозрения в соучастии. Замалчивая правду, ты покрываешь убийцу.
— Спятил? Во-первых, бред собачий, а во-вторых, сам же говорил — ни за что ни про что не сажают, а то придется потом выпускать, да еще извиняться. Большой будет прокол для прокурорской твоей репутации.
— Слишком грамотной я тебя воспитал, — буркнул Дьявол. — На свою голову. Теперь рядом с тобой чувствую себя идиотом.
— Я тоже.
— И вообще — чересчур много ты знаешь.
— Подумаешь! — фыркнула я и осеклась: то же самое Алиция о себе говорила!..
Надо все хорошенько обмозговать. И как можно скорее, а то я, кажется, доболтаюсь. Но старайся не старайся, не получается скрыть, что знаю я больше, чем пытаюсь показать, а он отнюдь не слепой. Эх, посоветоваться бы с ним, обсудить, переложить эту ношу на его плечи... Райское блаженство! Увы, рай не для меня, мой интеллект обречен на адские муки!
— Уймись, заклинаю тебя, — взмолилась я. — Там майор, здесь ты — не многовато ли на бедную мою голову? Дай опомниться, а то я сейчас рехнусь и сама себя начну подозревать черт-те в чем. Или ты отстанешь от меня, или я сбегу из дому!
Наконец он хоть ненадолго от меня отцепился. Даже скрылся с глаз долой в ванной. Под шум воды я с облегчением перевела дух, закурила и стала прикидывать, что и как.
Где начало всей этой кошмарной истории, завершившейся убийством? Не знаю. Видимо, теряется где-то во мраке прошлого. Уходит в те времена, о которых Алиция неохотно говорила и неохотно вспоминала, хотя для нее они были светлым, счастливым пятном в ее жизни. Годами великой, беззаветной любви к человеку, который того не стоил.
Мы с нею тогда еще не знали друг друга, но о ее романе потом я наслышалась предостаточно. Человек был женат, но это полбеды, хуже, что он оказался агентом иностранной разведки. Алиция, блестяще знавшая немецкий язык, познакомилась с ним, когда он служил культурным атташе в одном из западных посольств, и очень долго не догадывалась о побочной деятельности своего возлюбленного. Не знала она и о жене — факт ее существования скрывался не менее тщательно. Обе эти тайны всплыли на свет Божий одновременно, в обстоятельствах весьма драматических, атташе поспешно отозвали, а Алицию ждали крупные неприятности. Вдобавок ко всему выяснилось, что великая эта любовь не совсем взаимна, возлюбленный добивался не столько ее сердца, сколько сотрудничества. В последнем она категорически отказала, сердцем вроде бы тоже охладела, но у меня создалось впечатление, что остатки былой симпатии все-таки еще теплились в ее душе. Окончательно порвать с ним всякие связи она так и не решилась. Разными путями и через разных лиц передавал он ей пылкие приветы, пытался объясниться, оправдывался, даже упоминал о разводе, а Алицию от каждой невинной весточки, от каждого привета бросало в дрожь, потому как меньше всего на свете ей хотелось оказаться за решеткой, да еще в качестве врага родимой отчизны. Через несколько лет подозрения с нее сняли, вернули выездной паспорт, но от своих страхов она так и не избавилась, обжегшись на молоке, дула на воду.