— То, что произойдет дальше. Ты сидишь и чувствуешь себя беспомощным, потому что хочешь узнать, что произойдет дальше?
— К чему ты клонишь, Доминик?
— Сам не знаю.
— Мне кажется, это моя мама тебя достала. Все эти гадания по руке…
— Сам не знаю, что я тебе пытаюсь объяснить. Мне кажется, что я одержим историей.
— Ну что ж я могу тебе сказать?
— Я чувствую… это звучит глупо, но я чувствую, как она захватывает меня.
— А о чем эта история?
— Об обманах, — ответил я. — Об обманах.
Дома меня уже поджидало новое письмо.
Нет, думал я. Нет. Я не буду его читать. Я разорву его. Сожгу. Выебу. Но не буду читать.
Но я не мог разорвать его. Не мог сжечь.
Я не буду его читать. Я не буду его читать. Я не буду его читать.
Я сел, обливаясь потом. Болезненная пустота в желудке.
Вошла Анна с Гарретом. Ребенок плакал.
— Заткнись, пока я тебе не надавала! — орала на него Анна.
И тут увидела меня.
— Доминик! Ты что, заболел? Ужасно выглядишь.
— Все в порядке.
— Но ты выглядишь так, будто у тебя температура. Что с тобой?
— Все хорошо.
Она потрогала мой лоб.
— Боже, да ты весь горишь. Иди ложись. Я принесу тебе аспирин и чего-нибудь горячего.
Я пошел к себе.
Я не буду его читать. Я не буду его читать. Я не буду его читать.
Я лег в кровать, уставился в потолок.
Я не буду его читать.
Письмо лежало на моей груди. Белый прямоугольник. Я чувствовал его тяжесть. Сколько листов бумаги? Сколько еще он решил мне рассказать?
Анна вошла и поставила рядом со мной чашку чая. Еще она принесла пирожное и аспирин.
— Что-то случилось?
— Нет, Анна, ничего. Просто устал, — я попытался улыбнуться.
Она оставила меня в покое.
Мое имя крупными черными печатными буквами: ДОМИНИК. Письмо для меня, отрывок истории для меня, сюжет для меня.
Я вскрыл письмо.
Я не буду читать его, думал я. Он все это делает специально. Он колдун. Волшебник. Он испытывает меня. Это все игра. Но я не позволю ему выиграть.
Я слышал, как внизу зазвонил телефон.
Я не буду читать это чертово письмо….
15.
Мой дорогой Доминик,
ты ненавидишь меня за то, что я посылаю тебе это письмо? Уверен, это так. Но что мне еще остается? Ты сам хотел узнать все до конца. Ты сам хотел знать, что еще случилось. Ну, разве не так? Скажи мне. Разве ты не хотел?
Конечно, хотел.
А теперь слушай внимательно.
Так что это была для них большая игра, в которой я оказался всего лишь пешкой, развлечением, придуманным для того, чтобы помочь Тео пережить неудачный роман. Вот отчего они так таинственно перешептывались. Вот почему начинали хихикать всякий раз, когда я входил в комнату. Вот что все это означало. Это была шутка. Я был экспериментом. Я был не Билли Кроу, я был изобретением Дэвида Блю. Подарком, который он сделал своему брату Тео.
Теперь я ненавидел их.
И решил отомстить. Но все надо было тщательно спланировать. Теперь я буду умнее. Хочешь знать, что я придумал?
Так садись поближе, Доминик, садись поближе…
16
Стук в дверь.
— Не сейчас, Анна. Я занят.
Но дверь все равно открылась.
— Доминик….
— Анна…
— Доминик! — она влетела в комнату. Было видно, как она взволнована. — Надо ехать в больницу. — Она задыхалась. — Мама только что звонила. Надо ехать… срочно…
— Да что случилось? — Я чувствовал, что комната расплывается, как во сне, неясная, словно недопроявленный снимок. — Что такое, Анна? Это мама? Мама? Что с ней случилось?
— Это не мама, Дом. — Она разрыдалась — Это папа. Папа. Кажется, он умер.
Стив отвез нас в больницу. Мы отыскали маму в приемной. Она была очень взволнована, но не плакала.
— Это все так нелепо. — Она встала. — Я знаю, мне не надо было вас беспокоить. Это все чепуха. Точно. Но врачи — ну, эти врачи — настаивали. Я им говорила: "Ну ведь они только будут корить меня, когда мы все вернемся домой. Они будут ругать меня за то, что я вытащила их из дома по дурацкому поводу". Но они настаивали. Так что мне пришлось вам позвонить. Ваш отец — самый здоровый человек, которого я видела в своей жизни. Он за все эти годы и дня не проболел.
— Что случилось, мама? — спросила Анна.
— Он упал с кровати. Вот и все. Просто упал с кровати. Ну, может, ударился. Ты же знаешь отца, с ним вечно что-то случается.
— Он поранился? — спросил я. — Господи Иисусе! Где же доктор? Кто-нибудь знает, что произошло?
Гаррет заплакал у Анны на руках.
— Не сейчас, дорогой, — принялась она утешать его. — Тише, любовь моя, тише.
— Я думаю, что он… — начала мама.
— Я хочу его увидеть, — сказала Анна.
— Они даже мне не разрешают к нему зайти.
— Это инсульт, да, мама?
— Чепуха.
— О, Стив…
Я позвонил Сэму.
— Это с моим отцом. Мы еще не говорили с врачами. Но, судя по всему, у него инсульт.
— Он умрет? То есть, я хотел сказать, он умер?
— Мы ничего не знаем. Нам не разрешают к нему входить. Мама говорит, что это пустяки.
— Хочешь, я приеду?
— Не могу тебя просить об этом.
— Так ты хочешь?
— Конечно, хочу. Бога ради. Да, да, да, да, да.
— Так я скоро буду.
— Когда.
— Через полчаса.
— Сэм, я…
— Молчи. Я люблю тебя.
Я почувствовал письмо в кармане. Прочти его сейчас, сказал я себе. Здесь в приемном покое, где твоя мать говорит сама с собой, Анна рыдает, Гаррет вопит, и бродит мрачный Стив. Прочти его сейчас. Дочитай историю до конца. У тебя есть она вся, ты же знаешь. В твоем кармане ответы на все вопросы. Дочитай историю до конца. Закончи ее.
Шепот Билли в моем ухе:
— Садись поближе, Доминик, еще ближе…
Нет, я не могу читать письмо. Не сейчас. Не сейчас, когда мой отец умирает или уже умер. Как я могу сидеть здесь и читать письмо моего Билли Кроу? Но я же хочу знать. Мне надо знать. Билли был, есть, вот он планирует отомстить Дэвиду и Тео. Что он затеял? Какой будет его месть?
Ответ был у меня в кармане.
Сэм вошел в комнату ожидания.
— Слава Богу! — я никому его не представил. — Пойдем отсюда.
— Как ты себя чувствуешь?
— Плохо. Но я не расстроен. Не по-настоящему.
— Ненавижу больницы.
— Не могу сказать, что я их очень люблю.
— Как она восприняла известие?
— Как она воспринимает все на свете. Алогично. Она убедила себя, что он ударился, упав с кровати. Она абсолютно убеждена, что в любую секунду отец выйдет из дверей с повязкой на голове, мы вместе пойдем домой, и она будет отчитывать его, как обычно. Это ее способ бороться с трудностями. — Я заглянул Сэму глубоко в глаза. Увидел свое расплывчатое отражение. Два Доминика смотрели на меня. — Знаешь, что я думаю, Сэм?
— Что?
— Думаю, что он умер. Просто знаю это. Он уже умер. Мы все это чувствуем. Моя сестра это знает. Знала еще до того, как мы сюда приехали. Я тогда еще не был уверен, а сейчас вполне. Он умер. Может, они еще пытаются его оживить. Но он умер. Я его больше никогда не увижу.
Он обнял меня.
— Все в порядке, — сказал я. — Я не расстроен. По крайней мере, я этого не чувствую. Просто надеюсь, что они нам скажут. Так что я смогу это преодолеть. Увезти Анну и маму отсюда. Они с ума сойдут от горя. Даже не думал, что Анна будет так реагировать. Никогда ведь не знаешь, никогда не знаешь.
— Когда умер мой отец, я плакал несколько месяцев, не переставая, — сказал Сэм. — Я просыпался в слезах. Странно это бывает. Во сне иногда видишь мертвых, и они как живые. Это очень грустно. Мне часто снится отец, и я ему говорю: "А я думал, что ты умер. — А он отвечает: Нет, сынок. Это все было ошибкой. Я снова вернулся. Извини за беспокойство". И во сне я обнимаю его, целую и говорю: "Я так рад. Так рад. Я так по тебе скучал". — А потом просыпаешься и понимаешь, что это просто сон, мертвые по прежнему мертвы, и ты их больше никогда не увидишь.