Крючков Роман
Крокодилова жена
Тычок по рёбрам - штука неприятная во всех отношениях. Особенно, когда выходишь из такси возле своего дома, в надежде провести приятный вечер с новой подружкой, подцепленной в ресторане, где отмечал удачное завершение дела. Чей-то огромный кулак вышиб из меня воздух, заставляя боль полыхнуть на полбрюшины. Краем сознания я отметил писк моей новой подружки, чьё имя я не собирался запоминать, если честно. Водитель такси даванул на педаль газа и понёсся подальше от разборок. Зацокали каблуки моей несостоявшейся одноночной пассии.
Не давая мне ни опомниться, ни разогнуться, двое молодцев, явно имеющих КМС по какой-нибудь борьбе, словно вещь сунули меня на заднее сидение подкатившего внедорожника.
- Господа, какого?.. - договорить мне не дал не менее сильный, чем первый, удар в солнечное сплетение.
Пропущенный хук чуть не заставил меня откусить собственный язык. Я сложился пополам, хватая воздух ртом и чувствуя, как изысканный ужин стремиться покинуть мой желудок.
- Поехали! - рявкнули где-то у меня над головой.
Движок мягко взревел, и машина помчала по ночному шоссе. Любоваться видами любимого города мне не дали - накинули на голову, кажется, наволочку. Вопросов я больше задавать не стал - блевать с головой в мешке не входило в мои планы на вечер.
Зажатый с двух сторон каменными телами молодцев, я начал путешествие в неизведанное, перебирая в голове тех, кому мог так насолить. Собственно, таких было не слишком много, но и не слишком мало - работа частного детектива весьма специфична и предполагает приобретение недоброжелателей. Взять хотя бы дело, завершение которого я сегодня отпраздновал. Растрата на фирме одного очень уважаемого бизнесмена. Пришлось повозиться и выйти на заместителя, мечтающего об открытии своего дела и сливающего инсайдерскую информацию конкурентам. Плюс ко всем пакостям, этот товарищ умудрялся "откусывать" с каждой сделки лично для себя небольшой процентик, через подставные фирмы. Вот он-то меня явно теперь не любит. Но у него сегодня - да и во все ближайшие дни - будет забот побольше, чем моя скромная персона. Однако, есть и другие - осталось понять, кто это.
***
- Вылазь, - железные пальцы обхватили моё предплечье, почти сойдясь кольцом, и дёрнули из машины.
Синяк в этом месте наверняка уже стал расплываться. К нему добавился ещё один - не видя ничего, я врезался головой в потолок кузова. Зашипев ругательство, я нарвался на чувствительную встярску.
- Чё ты там блеешь? - грубо спросили меня, в очередной раз ткнув в рёбра.
- Говорю, спасибо за приятную поездку. Хотелось бы получить счёт и распрощаться.
- А? Ты чё умный?
- Шагай!
Может быть, если бы у меня не болталась на голове тряпка, я смог бы хоть как-то различать обладателей голосов. Пока же они были совершенно идентичными. В моём воображении их обладатели походили на двух дегенератов из старого мультфильма про мальчика Вовку.
Никто и не думал взять меня за руку и проводить. Мне просто тыкали в спину, указывая направление. Если бы не алкоголь, гуляющий в моей крови, я бы наверное был напуган сложившейся ситуацией гораздо сильнее. А пока находил ещё силы прислушиваться к ощущениям и не терять присущей мне иронии.
Сначала под ногами был асфальт. За спиной зашуршали колёса и я решил, что это скорее всего закрываются ворота. То, что я нахожусь за городом, не вызывало сомнений - слишком долго ехали от моего дома, слишком тихо вокруг и пахнет землёй. Последний аромат меня настораживал - кладбище, между прочим, по весне тоже так пахнет.
Потом мы поднялись на три ступеньки, каждую из которых я сосчитал носками ботинок - а ведь мог и зубами, если бы меня не успели подхватить знакомые уже жёсткие руки. Открылась дверь, и мы вошли внутрь.
Пять шагов, ещё одна дверь, ещё два шага. И я перестал слышать, как стучат подошвы моих туфель - мы ступили на ковёр. Ковёр был хороший, это чувствовалось по пружинящему ворсу.
Свернули направо, поднялись по короткой лестнице, прошли ещё чуть-чуть и меня втолкнули в двери.
- Вот, Борис Игнатьич, - хором сказали мои конвоиры, будто репетировали всю дорогу.
- Доброго вечера! - сказал я и необдуманно, желая скорее показать хладнокровие и готовность к диалогу, протянул руку неизвестному Борису Игнатьичу.
Мне стоило всё же подумать, прежде чем это делать. Удар пришёлся по запястью. Кисть онемела, боль раскалёнными иглами прошила всю конечность. Я заскулил, баюкаю руку на груди.
- Ты идиот? - заорал новый для меня голос.
- Нет, - сказал я.
- А чё он? - ответил тот, кому, собственно, предназначался вопрос.
- Мешок с башки ему снимите, и пошли вон!
Едва не оторвав мне уши, с моей головы стянули кожух. Яркий свет ударил по глазам, вышибая слёзы.
Щурясь, я осмотрелся. Кабинет впечатлял безвкусицей. По крайней мере, я бы не стал украшать стену одновременно головой кабана и тёмной картиной в золочёной раме. Книжные полки были заставлены новёхонькими томами, которые вряд ли открывались. Там же помещались безделушки вроде моделей гоночных болидов в упаковках и без оных. На полу лежал шикарнейший ковёр с высоким ворсом. Сталактитом свешивалась хрустальная люстра. Массивный стол с компьютерным монитором и телефоном был в идеальном порядке.
- Садись, Коломбо, - Борис Игнатьич махнул рукой на низкое кожаное кресло.
- Скорее Пинкертон, - поправил я, кресло почти поглотило меня полностью.
- Чё? - хозяин кабинета уселся в соседнее кресло, уместив своё объёмное пузо между коленей.
- Вы сказали "Коломбо", а надо бы "Пинкертон".
На лице Бориса Игнатьевича я без труда прочёл нарастающее раздражение и поспешил пояснить:
- Ну, Коломбо - мент на государственном обеспечении, а Пинкертон - частный детектив. Поэтому, пользуясь аналогией, я скорее второй...
- Хавальник захлопнул! - прервал мою сентенции Борис Игнатьевич.
Его брови сошлись у переносицы, толстые щёки затряслись в гневе. Я вдруг отчётливо понял, что вот этого толстяка мне следует опасаться гораздо сильнее, чем двоих-из-ларца.
- Впрочем, как хотите, - примирительно сказал я.
- Ша! Разрешил он мне! Да ты кто вообще такой, чтобы мне что-то разрешать, а? Тараканья сиська! Я таких как ты в своё время на завтра, обед и ужин жрал горстями.
Я вжался в кресло, желая утонуть в его податливой мягкости. В одну секунду респектабельный жиртест превратился в оскаленного зверя, изо рта которого с ругательствами летела слюна. Лицо его побагровело, глаза сделались неимоверно злыми, изгоняя из моего избитого организма остатки хмеля.
- Я Крокодил. Слыхал про такого?
- Ага, - кивнул я, наконец осознав всё коварство моей судьбы, отдавшей меня в лапы одному из подпольных хозяев города.
Ещё пару десятилетий назад, когда я ещё значился участковым, кличка Крокодил наводила ужас на бизнесменов средней руки. Он, если мне не изменяет память, проходил по нескольким уголовным делам, но так ни разу и не оказывался за решёткой. Поговаривали, что Крокодил лично отправил на тот свет всех своих конкурентов. Жестокий, расчётливый, хладнокровный. Кличка подходила ему идеально.