Примерно через полмили он отвернул от реки, направляясь, как он надеялся, в сторону плотины, и именно тогда его продвижение стало более трудным. На этот раз его обманула карта. Это не показывало, что земля круто поднимается в гору, хотя он должен был догадаться об этом сам. Рахим сказал ему, что вода, сдерживаемая плотиной Симба, протекает через две гидроэлектрические турбины. Поскольку вода течет только под гору, было совершенно очевидно, что ему придется карабкаться.
Это была тяжелая работа, отягощенная палящим солнцем. И африканский пейзаж был огромен. Он знал, что ему нужно преодолеть всего две мили, но каким-то образом расстояния, казалось, увеличились настолько, что даже до кустарника или дерева прямо перед ним всегда требовалось слишком много времени, чтобы добраться. Хуже того, оставив реку позади, Алекс потерял всякое чувство направления. Цвета были слишком приглушенными: бледно-зеленые и коричневые, слабые полосы желтого и оранжевого. Здесь можно спрятать стадо слонов и не видеть их. Глазу некуда было сфокусироваться. Там не было ни людей, ни домов, ничего, что напоминало бы тропинку или дорогу. Таков был мир, каким он, должно быть, был давным-давно, до того, как человек начал приспосабливать его к своим потребностям. Алекс чувствовал себя незваным гостем. И он был совершенно потерян.
Но пока он взбирался в гору, он должен был идти правильным путем. Он остановился и достал бутылку с водой Рахима. Он уже пил из нее три раза, и он пытался ограничить себя, но даже так, он был удивлен, обнаружив, что она почти пуста. Он допил последние капли и швырнул пустую емкость в кусты. Пусть это подберут соплеменники кикуйю. Алекс не сомневался, что они уже приближались к нему сзади.
Кустарник впереди внезапно расступился. Алекс застыл. Это было какое-то животное, маленькое и темное, скрытое высокой травой. И это направлялось к нему. На мгновение он почувствовал тот же неконтролируемый ужас, который Маккейн вызвал у него в крокодильей яме. Если это был лев, то все было кончено. Но потом он расслабился. Животное было бородавочником. На мгновение оно уставилось на него своими маленькими звериными глазками. Его вздернутый нос нюхал воздух, и Алекс мог представить, как он задает себе тот же вопрос, который, должно быть, задает каждый день. Еда? Затем он принял свое решение. Это существо было слишком большим и, вероятно, было бы не очень приятным на вкус. Он развернулся и убежал тем же путем, каким пришел.
Алекс оглянулся. В котором часу это было? На западе виднелся горный хребет, теряющийся в мареве жары, как полоска серого шелка. Солнце медленно опускалось за горизонт, и на фоне ясного голубого неба уже была видна слабая луна. Место встречи дня и ночи. Алекс вытер грязной рукой лицо. В ухе заскулил комар. Он задавался вопросом, проснулся ли уже Рахим. Что бы сделал индийский агент, когда обнаружил, что он один?
Какое-то движение привлекло его внимание. Сначала Алекс подумал, что ему это померещилось, но это было снова. Животное? Нет. Около дюжины мужчин направлялись к нему. Они все еще были по меньшей мере в полумиле отсюда, далеко внизу, у подножия склона, по которому поднимался Алекс. Они были выстроены в линию, и Алекс мог разглядеть их черные лица, боевую одежду, которую они носили, и оружие, которое они носили или прикрепили к спине. Он точно знал, кто они такие. Он также знал, что если он видел их, то они видели его. Если бы он остался там, где был, они были бы с ним меньше чем через пятнадцать минут.
Заставляя себя двигаться дальше, он перешел на бег. С одной стороны была чаща деревьев, и он направился к ней, размышляя, сможет ли он затеряться среди стволов и ветвей. Но это была глупая надежда. Алекс знал, что люди Маккейна, должно быть, выслеживали его с самого начала и что одна сломанная травинка или опавший лист были бы для них как мигающая неоновая вывеска. Теперь это был просто вопрос скорости. Сможет ли он добраться до дамбы до того, как они его догонят? Мог ли он взорвать бомбу? Алекс не сомневался, что его схватят и убьют. Но он умер бы более счастливо, если бы знал, что победил Маккейна.