Мне неизвестно, что представляют собой дома скорби для лишенных рассудка в ваше просвещенное время. Пока мы не столь гуманны, как следовало бы. Не дай вам бог хотя бы краем глаза увидеть последние прибежища для сумасшедших. Это грязные подвалы, общие для мужчин и женщин, лишенные света, элементарных удобств, где люди привыкают жить стадом, в темноте, справляя нужду рядом со спящими или совокупляющимися. Поверьте врачу, именно грех прелюбодеяния становится преобладающим в земной преисподней. Люди становятся подобны животным, дерущимся за глоток воды или за кусок хлеба, бросаемый сверху смеющимися охранниками. Из лечебных процедур там лишь ледяные ванны. Нет смысла продолжать – я вижу, что основательно напугал вас, а значит, цель отчасти достигнута. Вы будете благоразумны. Молчите – и спасете себя. Простите, что испортил хорошее настроение, но теперь вы предупреждены о скрытых опасностях и будете стократ осторожнее.
Карнавальная маска исчезла. Передо мной вновь сидел чудаковатый доктор.
– Итак, еще раз приглашаю совершить прогулку по парку – обещаю более не рассказывать страшные истории, – Лукас добродушно подмигнул.
Но я вынужденно отвела взгляд.
Так и не дождавшись согласия, врач с поклоном направился прочь из спальни.
Я молчала, потрясенная до глубины души его монологом. Сказать, что он сильно напугал меня, – значит ничего не сказать!
«Обещаю молчать… Только последний вопрос, доктор!»
– Прошу вас, подождите.
Лукас Фишерли замер на пороге, обернулся.
– Сэр Фитцджеральд поверил в мой рассказ?
Я с волнением ждала ответа.
Доктор удивленно вскинул брови-домики.
– Сожалею, мисс, мне неизвестно его мнение. Могу сказать одно: сэр Коллинз – один из самых достойных людей нашего общества, можете полностью положиться на него, этот человек никогда и никому не причинит вреда. Мысли его мне недоступны, он привык держать их при себе и не обсуждать даже с близкими друзьями.
С этими словами Лукас переступил порог и тихо прикрыл за собой дверь.
Находясь под впечатлением от его жуткого рассказа, я была благодарна за предупреждение. Мне ничего не оставалось как затаиться и ждать счастливого случая. А пока… необходимо научиться быть здесь и сейчас. Как можно скорее ассимилироваться, не выделяться, попытаться обмануть историю, затеряться среди ныне живущих, стать похожей на них, но в то же время не упускать из вида свою цель. Ждать-ждать. То есть делать то, что ненавидела всю свою жизнь. Ждать открытой двери… или поворота тропы, которая, по предсказанию черноглазой красавицы, когда-то должна привести меня домой…
С момента нашей последней встречи я больше не видела хозяина Торнбери, хотя ждала встречи каждый день. Сначала со страхом, а потом с надеждой. Я понимала, что мое благополучие, моя жизнь находятся во власти одного человека, и именно от него зависит – как сложится она в дальнейшем. Он был вправе уже на следующий день отправить меня в дом для умалишенных, но не сделал этого. В глубине души я знала, что он не способен на подобный поступок. Его глаза сказали мне больше, чем его молчание.
Невольно рос интерес к нему. Кто он, хозяин поместья? Кого он любит и кого ненавидит? Почему его нет сейчас?
Время шло, он не появлялся ни в доме, ни в парке, ни в служебных помещениях – нигде.
Ответить на вопросы было некому, кроме Розалинды. Я ни с кем из слуг тогда не общалась, а набраться храбрости и расспросить болтушку горничную не осмеливалась.
Но спустя какое-то время она преподнесла все новости на блюдечке.
Оказалось, на следующий день после памятного разговора в кабинете пришло известие о немочи старшего Мосснера. Эдуард немедленно отбыл в свое поместье. Сэр Фитцджеральд, проводив друга, уехал в Лондон по личным делам. Последнее время он предпочитал жить в столице.
– О, обычно он отсутствует довольно долго, бывает, месяц или даже два, но всегда извещает о своем возвращении заранее. Скорее всего, – разоткровенничалась Рози, – это случится ближе к августу, ведь на конец месяца назначена его свадьба с леди Анной.
«Его свадьба?»
Розалинда долго еще обсуждала предстоящие хлопоты и приготовления к торжеству, а я с удивлением почувствовала, как у меня заныло сердце. С чего бы?