— Но он ведь и хорошее кое-что сделал, — говорит мамаша Спрингер столь знакомым ему оскорбленным тоном, сухим и натянутым. Годы совместной жизни приучили Гарри тотчас реагировать на него.
Он решает поддержать ее в знак извинения за то, что был резковат с нею, когда говорил, кто руководит фирмой.
— Он открыл для нас китайский рынок, — говорит он.
— И каким же скопищем червей оказался для нас Китай, — говорит Ставрос. — Правда, все эти годы они ненавидели нас, и мы не тратили на них ни гроша. Хотя этот его прием обошелся недешево. Там были все — и Ред Скелтон, и Базз Олдрин.
— Видите ли, я считаю, что Уотергейт разбил сердце Фреду, — изрекает мамаша Спрингер. — Он следил за ходом событий до самого конца, когда уже едва мог поднять голову с подушек, и все говорил мне: «Бесси, у нас еще не было президента хуже. Это все ему подстроили, потому что он необаятельный. Будь это Рузвельт или один из Кеннеди, — бывало, говорил он, — вы бы про Уотергейт даже и не услышали». Он этому верил.
Гарри бросает взгляд на фотографию в золотой рамке, и ему кажется, что она кивает.
— Я вполне этому верю, — говорит он. — Старина Спрингер никогда не давал мне неверных советов.
Бесси бросает на него взгляд, проверяя, не иронизирует ли он. Он удерживает мускулы лица в неподвижности, как на фотографии.
— Кстати, говоря о Кеннеди, — вставляет Чарли (право же, он слишком разговорился, а выпил-то всего стаканчик прохладительного), — газеты снова взялись за эту историю на мосту у Чаппаквиддика [14].
Ну что еще можно сказать о человеке, который ехал потаскаться с девчонкой, а вместо этого ухнул в воду с моста?
Бесси, видимо, тоже глотнула немного хереса, потому что она вдруг взвинчивает себя до слез.
— Фред, — говорит она, — никогда бы не согласился, что все так просто. «Смотри на результат, — не раз говорил он мне. — Смотри на результат и крути назад». — Ее темные глаза-вишенки таинственным образом призывают их к этому. — А каков был результат? — Это уже, судя по всему, ее собственные слова. — В результате погибла бедная девочка из далекого угольного района.
— Ах, мама, — говорит Дженис. — У папы был просто зуб на демократов. Я очень его любила, но, право же, он был абсолютно заклинен на этом.
Чарли говорит:
— Не знаю, Джен. Я только слышал, как он говорил, что Рузвельт вовлек нас в войну и что он умер в постели со своей любовницей, — вот и все, причем и то и другое было правдой. — Сказал и уставился на свечу, точно шулер, выложивший на стол туза. — А то, что нам теперь рассказывают про Джона Кеннеди, как он куролесил в Белом доме с любовницами гангстеров и уличными девками, — такое Фреду Спрингеру не могло привидеться даже в кошмарном сне. — Вот вам и второй туз. А он чем-то похож на старину Спрингера, думает Гарри: такая же узкая, тщательно причесанная голова. Даже брови у него торчат, как жерла игрушечных пушек. Гарри говорит:
— Я так и не понял, чем он плохо вел себя в Чаппаквиддике. Он же пыталсявытащить ее. Вода, огонь, языки пламени — человек бессилен против этого.
— А тем плохо, — говорит Бесси, — что он посадил ее к себе в машину.
— А вы что по этому поводу думаете, Мелани? — спрашивает Чарли, намеренно обращаясь к ней, чтобы позлить Гарри. — Вы какую партию поддерживаете?
— Ох уж эти партии, — мечтательно произносит она. — По-моему, они обе отвратительны. — От-вра-тительны...слово повисает в воздухе. — Что же до Чаппаквиддика, то одна моя подруга живет там каждое лето, и она говорит, просто удивительно, что никто больше не слетел с этого моста — там ни перил нет, ничего. Какой чудесный суп, — добавляет она, обращаясь к Дженис.
— Суп из шпината тогда у вас был потрясающий, — говорит Чарли, обращаясь к Мелани. — Может, только чуточку многовато в нем было мускатного ореха.
Дженис курит и прислушивается, не хлопнет ли на улице дверца машины.
— Гарри, не поможешь мне убрать со стола? Кстати, и мясо, пожалуй, лучше резать на кухне.
На кухне можно задохнуться от сильного тошнотворного запаха жареной баранины. Гарри не любит напоминания о том, что мы едим живых существ с глазами и сердцем, — он предпочитает соленые орешки, котлеты, китайскую кухню, пирог с рубленым мясом.
— Ты же знаешь, что я не могу резать ягненка, — говорит он. — Никто не может. Ты решила его приготовить только потому, что это, по-твоему, едят греки, вздумала покрасоваться перед бывшим любовником.
Она протягивает ему доску и ножи с костяными шишковатыми ручками:
— Ты делал это сотни раз. Просто режь ломтями перпендикулярно кости.
— Легко сказать. Вот ты бы и нарезала, если это так легко и просто. — А сам думает: «Ударить кого-нибудь ножом, наверно, труднее, чем это выглядит в кино: надо ведь прорезать сырое мясо, а оно не поддается, волокнистое и жесткое. Лучше было бы, если уж на то пошло, ударить ее камнем по черепу или этим зеленым хрустальным яйцом, что лежит у мамаши в гостиной».
— Слышишь? — шипит Дженис.
У дома хлопнула дверца машины. На крыльце раздаются шаги — на их крыльце, — и непослушная входная дверь с треском отворяется. Хор голосов из-за стола приветствует Нельсона. Но он, не останавливаясь, идет дальше в поисках родителей и обнаруживает их на кухне.
— Нельсон, — говорит Дженис, — мы уже начали беспокоиться.
Мальчишка тяжело дышит — не от усталости, а неглубоко, прерывисто, как бывает от страха. Он кажется маленьким, но мускулистым в своей тенниске винного цвета — налетчик, одевшийся, чтобы лезть в окно. Но застигнутый на месте преступления в ярком свете кухонной лампы. Он старается не встречаться взглядом с Гарри.
— Пап! У меня произошла маленькая неприятность.
— С машиной. Я так и знал.
— Угу. Поцарапали «тойоту».
— Мою «корону»! Что значит — поцарапали?
— Никто не пострадал, так что не распаляйся.
— Покорежена другая машина?
— Нет, так что не волнуйся, никто не будет подавать в суд. — Заверение сделано весьма презрительным тоном.
— Ты со мной не умничай.
— О'кей, Господи, о'кей.
— Ты пригнал ее домой?
Мальчишка кивает.
Гарри возвращает нож Дженис и выходит из кухни, чтобы успокоить компанию, продолжающую сидеть за освещенным свечами столом: матушка во главе, рядом — с сияющими глазами Мелани, по другую сторону Мелани — Чарли, квадратные запонки его поблескивают, отражая пламя свечей.
— Прошу не волноваться. Просто, по словам Нельсона, произошла маленькая неприятность. Чарли, ты не разрежешь вместо меня ягненка? Мне надо взглянуть, что там.
Он хочет взять парня за плечи — то ли чтобы подтолкнуть его, то ли чтобы утешить, он сам не знает зачем, это стало бы ясно, когда Гарри дотронулся бы до него, — но Нельсон, увернувшись от отца, ныряет в летнюю ночь. На улице зажглись фонари, и при их ядовитом искусственном свете красная «корона» выглядит зловеще — просто черная тень, металлического блеска нет и в помине. Нельсон в спешке запарковал ее против правил, поставив к тротуару боком, где сидит водитель. Гарри говорит:
— Этот бок хорош.
— Другойбок не в порядке, пап. — И Нельсон объясняет: — Понимаешь, мы с Билли возвращались из Аленвилла, где живет его девчонка, по этакой извилистой проселочной дороге, и так как я понимал, что опаздываю к ужину, то ехал, наверно, чуточку слишком быстро, не знаю — слишком-то ведь быстро по этим проселочным дорогам ехать невозможно, очень они извилистые. И вдруг прямо передо мной выскакивает этот сурок или как там его, и, чтоб его не раздавить, я чуточку съехал с дороги, зад у меня занесло, и я шмякнулся о телефонный столб. Все произошло так быстро, я и опомниться не успел.
Кролик обошел машину и при неверном свете фонарей стал осматривать повреждения. Царапина начиналась с середины задней дверцы и шла, углубляясь, по крышке отверстия для заливки бензина; затем задняя фара и маленький квадратный боковой сигнал задели за столб, и их вырвало с потрохами, разодрав при этом прозрачную пластмассу, кусочки которой валялись, точно фольга с рождественских подарков, и обнажив красивые цветные провода. Уретановый бампер, такой черный, матовый и гладкий, что Гарри испытывает сексуальное влечение всякий раз, как дотрагивается до машины, поставив ее на площадке на место, помеченное: ЭНГСТРОМ, — сейчас этот бампер вырван из рамы. Царапина шла дальше вверх по задней дверце, которая теперь никогда уже не будет как следует закрываться.
14
Имеется в виду случай, произошедший в 1969 г. с сенатором Эдвардом Кеннеди, когда утонула его спутница.