В это время Находчивый подошел к груше и снова увидел все тех же мартышек на все той же ветке дикой груши. Это были первые живые существа, которых он увидел после своего предательства, и ему было приятно их видеть. Ему вдруг показалось, что в мире ничего не изменилось, в мире все осталось, как было. Вот дикая груша, как она росла, так она и растет, вот обезьяны на ней, как отрабатывали свой вертикальный прыжок, так и отрабатывают. И все, все осталось по-прежнему… Ему вдруг страшно захотелось поговорить с кем-нибудь, хотя бы с этими мартышками.
– Эй, там на дереве, – крикнул он снизу, – тряхни-ка ветку, грушами хочется побаловаться!..
Молчание. Только слышалось равномерное поскрипывание ветки, на которой качалась мартышка-мама. И снова Находчивому стало как-то неприятно, скучно.
– Жалко, что ли?! – крикнул он вверх.
Опять молчание. Неужели все-таки удав прополз к реке, где сидит Задумавшийся?
– Слушай, – крикнул он снова мартышке, – здесь никто… не проходил в сторону реки?!
Тягостное молчание. Но мартышка долго молчать не может.
– Ты хотел сказать – никто не прополз, – наконец ядовито ответила она.
Знает, с ужасом подумал он и в то же время почувствовал злость на эту чересчур развязную мартышку.
– Я хотел сказать именно то, что я сказал, – надменно ответил он и замолк.
– Ой, какой наглый, – прошептала мартышка-дочка.
– Сейчас я сделаю вертикальный прыжок и плюну ему в лицо, – решительно прошептала мартышка-мама, – а ты проследи, как я буду делать захлест…
– Плюнь ему в лицо, мама, плюнь! – радостно прошептала мартышка-дочка и от волнения заерзала на ветке.
Мартышка-мама раскачалась на хвосте и полетела вниз. Она зацепилась хвостом за самую нижнюю ветку над самой головой Находчивого. Хрястнула ветка, за которую зацепилась мартышка, и град груш посыпался на землю. Находчивый от неожиданности страшно испугался и впервые в жизни, несмотря на свою находчивость, не сразу понял, в чем дело. Он еще не знал, что душа, совершившая предательство, всякую неожиданность воспринимает как начало возмездия.
– Ой, – наконец перевел дыхание Находчивый, – это ты, мартышка?
– Нет, карающий ангел свалился с небес, – съязвила мартышка, покачиваясь на хвосте.
– При чем здесь карающий ангел? – холодно ответил Находчивый. Он уже успел прийти в себя и принять вид, подобающий Королевскому Глашатаю.
– А при том, – ответила мартышка-мама, – что можешь заткнуться со своей песней, потому что кое-кто кое-куда уже давно прополз…
– При чем здесь удав?! – закричал Находчивый, теряя самообладание. – Я не позволю! Я Королевский Глашатай! Я буду жаловаться! Я! Я! Я!
– А между прочим, я ничего не говорила про удава, – сказала мартышка, продолжая качаться на хвосте.
– Нет, говорила! – закричал Находчивый. – Это безобразие! Это издевательство над Королевским Глашатаем! Ты тренируешься над Нейтральной Тропой! Я этого так не оставлю!
А в самом деле, над Нейтральной Тропой тренироваться не положено, и вообще лучше с ним не связывайся, подумала мартышка. Отменив обещанный плевок, она молча полезла вверх, а Находчивый пошел дальше, возмущенно жестикулируя ушами и что-то бормоча.
– Ну что, плюнула? – спросила мартышка-дочка, когда мать долезла до верхней ветки и уселась рядом с дочкой.
– Еще как! – ответила та.
– А он что? – спросила дочка.
– А что он? Утерся и пошел.
– Мама, – сказала мартышка-дочка, – а что, если я сбегаю, предупрежу Задумавшегося…
– Не стоит вмешиваться, – ответила мартышка-мама и добавила: – Да, пожалуй, уже поздно…
– А вдруг успею! – воскликнула мартышка-дочка. – У меня ведь очень быстрый горизонтальный прыжок…
– Нет, и все! – сказала мартышка-мама более строгим голосом. – Ты еще маленькая, чтобы вмешиваться в такие дела.
– Мама, мамочка! Прошу тебя! Я побегу! Я полечу! Я успею! – умоляла мартышка-дочка свою мать.
– Нет! – еще строже и непреклонней отвечала мать. – Ты еще многого не понимаешь… Мне тоже жалко Задумавшегося… Его учение и для нас представляет интерес… Но он слишком далеко заходит… Слишком…
– А мне его так жалко, – теперь поняв, что мать никуда ее не пустит, разрыдалась мартышка-дочка, – он там сидит и думает, а его уже предали.
– Что делать, – вздохнула мартышка-мама и, посадив дочку к себе на колени, стала гладить ее по голове, – туземцы говорят, что наука – это такое божество, которое требует жертв… Если кролики перестанут пастись в огородах туземцев, может, встанет вопрос, что и мы должны оставить кукурузу туземцев… Задумавшийся слишком далеко заходит…