Кончик сигареты
Обжигая большой палец, Банни упорно пытается зажечь сигарету, но ветер все время гасит не успевающее разгореться пламя зажигалки. Банни делает паузы, давая ей отдохнуть, словно уставшему двигателю, как будто старая пластмассовая зажигалка марки «Бик» — это газонокосилка или машина-развалюха, завестись которой перед новой попыткой может помочь небольшой отдых, и тут появляется Эллиот и забирает зажигалку.
— Можно я? — спрашивает он и вынимает сигарету из ее губ. Вставив сигарету себе в рот, Эллиот закрывает рукой зажигалку от ветра и прикуривает с первой же попытки. Глубоко затянувшись, задерживает дым в легких и только после этого отдает сигарету Банни. Выпустив дым, говорит:
— Черт, как же это приятно. Эта тяга — на всю жизнь.
Рассказывает Банни, что бросил курить почти двадцать лет назад, но, если бы было можно, закуривал бы в трудную минуту.
— А почему нельзя? — спрашивает Банни.
— Смешно, — отвечает Эллиот, а Банни говорит:
— Ничего смешного я не сказала. Я задала вопрос.
— Ну ладно. Я не могу снова начать курить, потому что не хочу умереть раньше времени.
Затем Эллиот спрашивает Банни, когда она бросит, и Банни отвечает вопросом на вопрос:
— Брошу что?
— Курить. Когда ты собираешься бросить курить?
— Никогда. — Как будто ставя в конце фразы для усиления восклицательный знак, Банни глубоко затягивается сигаретой.
Оба дрожат от холода, и Эллиот говорит:
— Я знаю, каково тебе.
— Ну да, — кивает Банни, — тут настоящий дубак.
— Смешно, — отвечает Эллиот, — но ты же понимаешь, что я имею в виду. Депрессию. — Эллиот говорит ей, что тоже страдает от депрессии.
Банни сильно прикусывает внутреннюю сторону щеки, а Эллиот между тем говорит:
— Велбутрин. Он по-настоящему мне помог. Ты не пробовала принимать велбутрин? — Эллиот ждет, что ответит на его вопрос Банни, и, не дождавшись, добавляет:
— Разумеется, он не всем помогает. Когда дело касается антидепрессантов, это всегда метод проб и ошибок. Однако если ты не пробовала принимать велбутрин, то, может быть, тебе поговорить со своим мозгоправом? Это ведь многим из нас помогает.
Из нас? Эллиот, молчун Эллиот, вдруг разговорился и не знает, как закруглиться.
— Если хочешь, могу порекомендовать тебе первоклассного психофармаколога. Я сам к нему хожу. Первоклассный специалист.
Банни бросает окурок на мостовую, и Эллиот тушит его каблуком ботинка.
— Пошли, — он жестом приглашает Банни внутрь. Здесь адски холодно. У меня руки занемели.
— Ты иди, — говорит ему Банни, — а я выкурю еще одну сигарету.
— Но ты же только что… — Эллиот обрывает себя на полуслове. — Ну да ладно, — и возвращается в ресторан к жене и друзьям, в тепло и довольство «Красной обезьяны», к приятному осознанию собственной гениальности и наличия у себя первоклассного психофармаколога, к своему литературному успеху и к неведению того, каково это — не быть принимаемым всерьез и каково это — стыдиться самого себя.
Велбутрин. Вот теперь действительно смешно.
Банни достает новую сигарету, но при попытке ее прикурить ветер, как и раньше, гасит пламя зажигалки. Пытается снова и снова и тут видит, как в ее направлении идут двое мужчин. Один из них курит, и оранжевый огонек на кончике его сигареты — словно фонарик. Банни делает шаг ему навстречу, подняв руку с сигаретой, как будто говоря: «Я иду с миром». Вместо того чтобы возиться с зажигалкой, он протягивает ей свою сигарету, и Банни от нее зажигает свою, как будто свечу от свечи.
— Спасибо, — благодарит Банни, и мужчина ей говорит:
— Эта привычка вас прикончит, помяните мое слово.
Банни глубоко затягивается, и когда выдыхает, дым смешивается с ее дыханием и словами.
— Еще не скоро, — отвечает она, и мужчина смеется.
Палочки
Когда Банни возвращается к столу, Альби встает и помогает ей снять его пиджак. Она при этом слегка изгибается, чтобы высвободить левую руку. Лидия говорит:
— Ты, должно быть, продрогла до мозга костей.
— Да нет, — отвечает Банни, — мне скорее жарковато. Здесь жарко? — Затем спрашивает Альби, который час, и тот отвечает:
— Девять часов двадцать семь минут.
— Надеюсь, ты не против, — говорит Джулиан, — мы заказали всем блюда, пока ты была на улице. Тебе я заказал Бань Куон Чай[28].
— Блинчики с грибами, — переводит Альби, — с корнем лотоса.
— Отлично, — говорит Банни, и это в самом деле отлично. Если не считать того условия, что блюдо не должно быть приготовлено из тех, в ком когда-то билось сердце, Банни никогда не была привередлива в еде, к тому же теперь способность различать пищу на вкус притупилась у нее до такой степени, что любая еда для нее — тофу. Устраиваясь за столом, Банни пристально смотрит на стеклянные плитки пола, точнее, на то место, где кверху брюхом плавает мертвая рыбка, довольно крупная оранжевая калико, вся в белых и черных пятнышках. Она покачивается, как сброшенное в Гудзон тело, дрейфующее между опорами мола и льнущее к нему, что делает жертву убийства похожей на лодку с веслами.