И тем не менее. Как-то раз около года назад они ужинали с Натаном и Филипом. Они оба питают самые нежные чувства к Натану и Филипу, а вот ресторан им крайне не понравился. Назывался тот ресторан «Птичий двор», поскольку все меню было основано на свежеубитой птице. Птицу, которой угощался Филип, подали вместе с ногами и головой, да еще и с клювом. По пути домой Банни возмущалась:
— И он этот долбаный клюв ел!
Даже Альби, который работает зоологом в Музее естественной истории и которого поэтому трудно удивить мертвыми птицами с прекрасно сохранившимися внутренностями, вынужден был признать:
— Пожалуй, это перебор.
После этого они до самого дома не проронили ни слова. Вешая пальто, Банни сказала:
— Если я окажусь на очередном восхитительном ужине с восхитительными людьми за восхитительной беседой, я заору и буду орать и орать, пока не подохну.
Альби сел на край кровати, чтобы снять туфли.
— А что плохого в прекрасном ужине с прекрасными людьми?
На это у нее либо не было объяснения, либо оно было, но она не могла его сформулировать. Она ответила растерянно:
— На восхитительном. Я сказала «на восхитительном». Не «на прекрасном». На восхитительном.
— А в чем, — спросил Альби, — собственно, разница?
Из кухонного окна я видела лишь собственное непроницаемое привидение, подсвечиваемое сзади тревожным желтым ореолом от верхнего освещения. Это было как дежавю. Я не могла припомнить, где и из какого кухонного окна я уже наблюдала за своим привидением, однако оно было мне знакомо и внушало тревогу, словно воспоминание из прошлой жизни. Только вот не верю я ни в прошлые жизни, ни в будущие. Я верю, что на этой жизни все заканчивается. Что она у меня — единственная. Днем из этого окна открывается вид на двор с мусорными контейнерами и стойку для парковки велосипедов. У меня велосипеда нет. В летние месяцы сквозь трещины в бетоне пробиваются редкие травинки и сорняки, но этого недостаточно, чтобы почувствовать воодушевление, да и не лето это вовсе. На мусорных контейнерах указано: «Твердые бытовые отходы», «Бутылки и банки», «Бумага», по аналогии с одеждой для раздельной стирки: «светлые ткани», «темные ткани» и «деликатные». Сортировка мусора повышает мою самооценку, как будто меня ждет похвала за вносимый мною посильный вклад в борьбу с глобальным потеплением, и не важно, что сортировка отходов регламентируется городом, а термин «глобальное потепление» не является в отношении изменения климата ни точным, ни даже наиболее распространенным. И все равно я называю это глобальным потеплением, так как представляю себе белых медведей, уплывающих прочь на тающих льдинах, птиц, вьющих гнезда в неположенное время года и затем напрасно надеющихся, что будут высиживать в них яйца, а также бабочек-мигранток, порхающих, пока не замерзнут насмерть. Глобальное потепление — одно из тех мировых зол, которые очень сильно меня волнуют; правда, бывают периоды (и сейчас именно такой), когда все, что меня волнует, — это сон, а еще бывают периоды, когда меня ничего, вообще ничего не волнует.
Возможно, я проснулась оттого, что мне надо было поплакать, как другие просыпаются, потому что им надо пописать.
На кухонной столешнице, словно солонка и перечница, расположилась пара аптечных пузырьков. Лунеста и эмбиен. С помощью одного из них или сразу обоих я, возможно, провалилась бы в сон, не заснула, а именно провалилась, как отрубается пьяный. Но я бы долго не проспала. Самое большее — два-три часа. Таблетки лунесты — голубые, эмбиена — белые. Я их чередовала. Две лунесты на ночь сегодня, два эмбиена — завтра. Я делала так, чтобы избежать привыкания к этим препаратам, но мне не о чем было беспокоиться. Ни тот, ни другой ни хрена не действовали. Тогда я решила принимать по полторы каждого из них, вспомнила ту знаменитую песню, и она закрутилась у меня в голове. «Съел таблетку — стал огромным, съел вторую — крохой стал». «Джефферсон Эйрплейн». Грейс Слик и «Джефферсон Эйрплейн». Грейси Слик. Хотя песня «Белый кролик»[7] вовсе не моего поколения, она всегда актуальна. Грейси Слик. «Когда в ней росту десять футов». Грейси Слик. Только представьте: носить такое имя, как Грейс Слик.
7
Имеется в виду песня «White Rabbit», написанная Грейс Слик (Grace Slick), вокалисткой группы «Джефферсон Эйрплейн» (Jefferson Airplane).