— Что начнется?
Но она не успевает ответить, так как с «Красоты и ухода за телом» возвращаются Андреа и Жанетт. Андреа встряхивает волосы, чтобы продемонстрировать, как в рекламе шампуня, их упругость, и это ей удается, но без здорового блеска. Волосы на голове Жанетт выглядят так, будто это не волосы, а купальная шапочка, изготовленная из плотно прижатых к голове кудряшек. Обе вытягивают вперед руки и выгибают запястья, как выгибает лапы собака, выпрашивающая галету. Ногти у Жанетт перламутрово-розового цвета. У Андреа — пурпурного. Они журят Банни за то, что она не ходит на «Красоту и уход за телом». Однако для Банни тщеславие умерло вместе с неуместным в психиатрической палате чувством собственного достоинства.
Здесь нет ни тщеславия, ни достоинства, есть лишь нечто вроде неутолимой жажды.
Сегодня понедельник (возможно)
Если все дни состоят главным образом из завтраков, обедов и ужинов, то как отличить один день от другого? Сегодня среда или четверг? Двадцать третье января или двенадцатое? Или, может, семнадцатое? Кто знает? И кому до этого есть дело?
Однако сегодня по-другому. Банни знает, что сегодня двадцать первое января и в больнице она девятнадцать дней. На ужин двадцать первого января жареная курица, картофельное пюре, стручковая фасоль либо арахисовое масло и сэндвич с джемом, который Джош в последнее время по какой-то невыясненной причине именует сэндвичем с джемом и арахисовым маслом. С помощью ложки Банни запихивает стручковую фасоль в пюре, так как это единственный способ сделать ее съедобной. Потом кладет ложку на стол и задает Джошу вопрос:
— Это больно? — Понимая, что больно бывает от всего чего угодно, уточняет: — ЭСТ — это больно?
Джош отвечает, мол, нет, не больно, ты же под анестезией, ничего не чувствуешь, на что Хауи реагирует:
— Не больно? А как же тот парень, который проснулся в середине сеанса? Мне рассказывали, что его вопли были слышны за три квартала отсюда.
— Не было такого, — говорит Чэз, — это всё байки. Как и про тех людей, что привезли домой из Мексики собачонку, а она оказалась крысой.
Хотя Банни предпочла бы сообщить об этом одному Джошу, она говорит так, чтобы слышно было всем:
— А у меня завтра начнется. Двадцать второго января.
— Разве двадцать второе не сегодня? — спрашивает Жанетт.
— Нет, — отвечает Банни, — двадцать второе завтра, — на что Жанетта, для которой, вообще-то, особой разницы нет, говорит: «Слава богу».
— Что начнется? — Хауи необходимо знать. — Что начнется? — упорствует он.
— ЭСТ, — отрезает Банни. — У меня начинается ЭСТ. Теперь доволен?
Хауи поднимает бумажный стакан с яблочным соком, собираясь произнести тост, но Андреа его останавливает:
— Поставь на место. У нее ЭСТ, а не свадьба.
— Тебе сказали, кто у тебя врач? — интересуется Жанетт.
Это НЕ РАЗРЕШЕНО, но ведь никто кроме Банни и не знает, что Джош положил ей под столом руку на колено и сжал его.
— Я бы глотку перегрызла за ЭСТ, — говорит Андреа. — Общая анестезия — это так, блин, классно. Знать бы еще, как в это вписаться, этим бы и лечилась.
— Доктор Тилден, — кивает в ответ Банни.
Доктор Тилден проводит сеансы ЭСТ у Джоша, который говорит Банни, что этот врач очень своеобразный, что довольно существенно, учитывая, где они находятся.
— Своеобразный? — возмущается Андреа. — Да этот парень — фрик! Однако в своем деле крупный специалист, он тут стажеров обучает.
У Преподавателя и Жанетт — доктор Футтерман. Чэз советует:
— У меня врач — черный. Нормальный парень. Попроси, чтобы тебе дали его.
— Тилден напоминает космического пришельца, — высказывает свое мнение Андреа, — из того фильма, где пришельцы выглядят как люди, но что-то в них не так.
Хауи надо знать, что это за фильм. Чэз помнит сам фильм, но название забыл, а Преподаватель, устав бороться с пластмассовыми ножом и вилкой, берет куриную ножку руками и обгрызает ее, словно это кукурузный початок.
Невольные преступления
Альби не любит приходить к ней с пустыми руками. Ему нужно, чтобы она знала, что он ее любит, и кладет на стол упаковку с двумя блокнотами. Обычно бумага у них желтого цвета, но у этих — розовая. Кроме того, Альби принес шесть плиток шоколада и очередной набор фломастеров. Фломастеры здесь имеют свойство исчезать прямо на глазах. Банка «Нутеллы» — от Джеффри.
— Джеффри скучает по тебе, — говорит Альби, — мы все по тебе скучаем.
— Я тоже скучаю по тебе и Джеффри, — отвечает Банни и, без малейшей паузы, никак не обозначая начало нового предложения, а тем более — новой мысли, добавляет: — Завтра.