— А что у нас завтра? — просит объяснить Альби.
— Завтра… — Она хотела было сказать о том, что завтра утром, до завтрака, она пройдет свой первый сеанс ЭСТ, но тут же передумывает. Возможно, ей не хочется его волновать, и это весьма лестное для нее объяснение, но возможно и то, что она боится; не того, что Альби перестанет ее любить, а того, что он не будет ее любить как прежде и что отныне он будет видеть лишь линию произошедшего в ней разлома, края которого удерживаются вместе разве что моментальным клеем «Крейзи Глу». Вместо этого она говорит:
— Я знаю.
— Знаешь? — Голос у Альби веселый, почти дразнящий. — И что же ты знаешь?
— Про Мюриэл, — отвечает Банни.
Альби никогда внаглую, что называется — в лицо ей не врал и не собирается врать ей в лицо и сейчас. Ему нужно объяснить Банни, что, как бы парадоксально это ни звучало, когда он сыт по горло, вымотан и у него уже ум за разум заходит, передышка в компании сверхнормальной Мюриэл снимает с него груз отчаяния и подзаряжает батарейки его терпения. Общение с Мюриэл помогает ему не забыть, почему он любит Банни, со всеми ее «сюрпризами» с непредсказуемыми последствиями и здравомыслием, как у чокнутой кукушки.
— Прости меня, — говорит Альби, — я люблю тебя. Я очень тебя люблю.
Но не успевает он добавить к сказанному что-либо еще, как Банни его прерывает:
— Все в порядке. Я понимаю. Правда. — Ответ Банни лишний раз доказывает, что, как бы ему ни была дорога Мюриэл, а она ему по-настоящему дорога, Альби никогда бы не мог любить ее так, как он любит Банни, да и Мюриэл никогда бы не могла любить Альби так, как любит его Банни.
— Не хочу об этом говорить, — произносит она.
Банни и Альби оба знают, что признание — это не обязательно правда, а недомолвка, то есть решение не говорить, — не обязательно ложь. Причина, по которой Альби не говорит жене, что после того, как время посещения закончится, он намерен встретиться с Мюриэл, чтобы с ней выпить и, не исключено, переспать, лежит на поверхности. Не столь очевидно, почему Банни предпочитает не говорить мужу о том, что завтра с утра она первым делом отправится на свой первый сеанс электросудорожной терапии, хотя ей хватило бы для этого нескольких слов. «Я устала», — говорит вместо этого Банни. Закрывает глаза, как будто веки у нее отяжелели настолько, что она не может держать их открытыми, и Альби целует ее сперва в один глаз, потом в другой.
— Иди поспи. Завтра увидимся. Если захочешь, поговорим еще.
— Может быть, — отвечает Банни. — Завтра увидимся. Может быть.
Вечерняя закуска
Вместо очередной телеигры все смотрят повтор «Закона и порядка», кроме Чэза, развернувшего свой стул и сидящего спиной к телеэкрану. Ленни Бриско и Рэй, смазливый детектив-латинос, припарковались в своем полицейском автомобиле без опознавательных знаков и пьют кофе, и тут из какого-то здания появляется их подозреваемый. Если бы это был обычный вечер, Банни сидела бы и смотрела «Закон и порядок». Но сегодня не обычный вечер. Уже не за горами завтрашний день, и Банни страшно.
В столовой — никого, если не считать двух санитарок, раскладывающих вечернюю закуску. Сэндвичи с оранжевым сыром и гроздья бледно-зеленого винограда на пластмассовых подносах. Банни сидит за столом, частично заслоненная колонной, и размышляет о том, что происходило с ней до сих пор, но не о том, что будет происходить с ней впредь. Впрочем, как все мы знаем, невозможно заставить себя не думать о чем-то. Передышка возможна только при наличии отвлекающего фактора, и таким фактором становится Джош. Он берет стул, но, прежде чем сесть с Банни рядом, уточняет:
— Ты не против? Если я составлю тебе компанию?
Как и всегда, Джош одет в серые тренировочные брюки и очередную заношенную почти до дыр «йельскую» футболку, в этот раз с бульдогом, полинявшим от времени и многократных стирок. Из-за отсутствия шнурков языки черных высоких кед «конверс» вывалились наружу, как язык у запыхавшегося бульдога на футболке. Возможно, Джош играл за баскетбольную команду колледжа. Он узок в костях и достаточно высок для баскетбола. Джош берет с подноса сэндвич, и Банни спрашивает:
— Хочешь, расскажу кое-что забавное?
Джош приподнимает верхний кусок хлеба, будто рассчитывает обнаружить под ним что-то помимо оранжевого сыра. Например, ломтик маринованного огурца; в этот момент Банни рассказывает ему о комментарии психотерапевта по «Литературному творчеству» по поводу ее последней идеи для сюжета.