Проверил мокнущую глину.
После ночи в воде она стала мягкой и лепится хорошо. Хотел попросить Таша сплести маленькую корзинку, чтобы обмазать ее, а после сушки обжечь. Посмотрел на скудные запасы подготовленного материала и решил, что попробую просто вылепить руками.
Потащил глину на камни и начал ее месить, добавляя время от времени речной песок.
Лило и Тошо тут как тут.
Работаю и разговор с ними веду. Беседа у нас особая: я обо всем подробно рассказываю, мол, глину готовлю, потом горшок слеплю, высушу на солнце и обожгу в печи, а они внимательно слушают. То, что печи у меня пока нет и, вряд ли, они знают, что это такое - никого не смущает. Слушают и внимают.
Глина стала лепиться как пластилин. Хорошо!
Вылепил круглую болванку и стал палкой выбирать лишнее. Когда изделие стало походить на горшок, оставил работу и пошел к Таша клянчить скребок, которым обычно пользовались для снятия мездры со шкуры животных.
Она принесла сумку и высыпала содержимое передо мной. Сразу же увидел то, что лучше всего подошло бы для реализации моей задумки - длинную и немного изогнутую пластину кремня.
- Я это возьму.
- Бери.
Таша, загадочно улыбаясь, собрала скребки и проколки назад в сумку и отнесла в чум.
Я какое-то время тщательно и понемногу, используя кремневую пластинку, срезаю глину с внутренних стенок будущей посудины.
Потом леплю венчик, ручки и приделываю их на горшок. Получилось что-то похожее на казанок с двумя ручками по бокам.
Его я оставил там же на камнях, чтобы глина просохла на весеннем солнышке.
Любуюсь. Со стороны горшок смотрится очень даже хорошо!
Лило и Тошо, если судить по их восторженным взглядам, полностью разделяют мое мнение.
Пришло время подумать о том, как буду обжигать первенца. Решил, что и на открытом огне обожгу, и в печи запеку.
Неподалеку от чума в основном руками в песке выкопал ямку сантиметров на семьдесят в глубину и столько же в ширину. Дети с радостью помогали.
Закончив эту работу, взял копье, корзину и поманив Лило с Тошо, направился к оврагу.
По дороге снова говорю с детьми.
- Посмотрите как красиво вокруг! Небо синее, а облака на нем как комья снега. Река шумит, птицы поют и трава шелестит. Слышите?
Что они на самом деле понимают из того, что слышат, я не знаю. Лило после моего вопроса, заливается смехом, а Тошо прячет робкую улыбку.
Наковыряв из стенки оврага глины, сложил куски в корзину и вручил ее помощникам. Сказал им, чтобы шли домой. Объяснил, что это все нужно положить в воду.
Оба закивали.
Когда дети скрылись за валунами, отправился к лиственному лесу. Он оказался гораздо дальше, чем мне представлялось. Пришлось вернуться.
Приятно удивился, обнаружив глину замоченной, еще больше, когда услышал, что дети, устроившиеся неподалеку, о чем-то говорили...
Увидев меня, Лило подбежала и обняла. Не помню когда переживал такие приятные эмоции.
***
Когда до меня донеслись крики женщин племени, я тащил горшок в укромное место. Он немного подсох, а к вечеру на камнях появится слишком много людей. Как бы ни разбили...
Что у них могло случиться? Обычно женщины работали тихо. Пристроив казанок между опор чума, побежал к ним.
Вижу, Саша лежит на спине и орет. Пожимает колено к груди. А остальные бестолково скачут вокруг и кричат:
- Ахой! Ахой!
Поначалу, подумалось, что они расстраиваются - ахают. Потом вспомнил, что так шамана зовут. "Ну, сходил бы кто-нибудь, позвал бы", - думаю, а сам присаживаюсь возле Саша и пытаюсь рассмотреть, что у нее с коленом стряслось.
Заметив меня, женщина перестала кричать и сама показала распухший и покрасневший сустав. Наверное, полдня за работой просидела на корточках вот он и воспалился.
Вспомнив, что лопух снимает воспаление суставов, нарушая правило, бегу в чум. Хватаю копье и так быстро, как умею, бегу на маленький холмик стоящий почти на опушке леса к зарослям лопуха. За мной припустилась и Таша.
Думал, мамаша ругаться будет. Нет. Помогла выкопать корень. А я и листьев прихватил. Позабылось, что именно может помощь в таком случае.
Назад вернулись тоже бегом.
Хватаю гальку и перетираю корень с листиками на валуне. Таша мягко касается плеча, забирает у меня гальку и сама размочаливает корневище.
Пока мы готовили лекарство, приходил шаман. Только взглянул на ногу Саша и тут же ушел. Девушки расселись вокруг приболевшей и рыдают.
Подошли и мы с Таша. Она в обеих ладошках принесла кашицу из корневища и листьев, а я большой лист.
Намазали больное колено тем, что приготовили, обернули листиком и зафиксировали волокнами ивняка.
Я говорю:
- Саша, иди в чум. Нужно поспать.
Она поднимается и ковыляет к жилищу.
Тетки реагируют нормально. А я вот, задумываюсь: почему их поведение так поменялось?..
***
Утром узнал, что Саша чувствует себя лучше и женщины сами копали корни и рвали листья лопуха, готовили смесь и меняли компресс!
Справедливо полагаю, что теперь свободы реализовывать свои желания прибавится.
Так и оказалось.
Беру копье, подзываю Лило и Тошо, вместе отправляемся к лесу. Ожидаю от мамаш окрика. Тихо. Так и дошли до опушки.
Правда, нас с дюны женщины все еще должны видеть.
Бродим, собираем ветки. Сколько могут унести в руках дети? Немного. Вернулись. Оставив поклажу у ямы, выкопанной вчера и снова пошли.
Ходили раза три.
Прямо в яме сложил костер. Принес из чума угли в горшке. Поджег ветки. Сидим втроем у костра, я запекаю бока первенца. Лило и Тошо время от времени ветки в огонь подкидывают.
На небе ни облачка. Солнце припекает, а тут еще жар от костра. Не думал, что мое желание выкупаться приведет женщин и детей к такой панике.
Отставляю в сторону казанок и бегу к воде. Почти сразу ныряю. Водичка бодрит, но как приятно!
Выныриваю, а на берегу и женщины, и дети кричат, руками машут. Таша и Лило в слезах. Выбегаю из воды чтобы их утешить, получаю затрещину вначале от мамы, а потом и от крохи Лило.
Настроение утешать их сразу же улетучилось. Иду к костру, присаживаюсь, беру казанок и продолжаю обжиг.
Ну, хоть бы кто поинтересовался, что я в реке делал? Снова тихо и снова все при деле. Отходчивый народ в нашем племени и не любопытный...
Когда костер догорел и ветки закончились, я разгреб угли к краям ямы, поставил казанок в средину. Поглядывая на женщин, снял с чума кусок шкуры и накрыл им яму. Сверху песочком закидал. Все хорошо, всем все равно.
Пока изделие запекается, решил дамочкам помочь. Хоть и тяжела для детских пальцев работа, но старался, как получалось до вечера.
Появились мужчины, принесли рыбу.
Тиба собрала ивовое волокно и унесла в чум белок. Размочаленных прутиков осталось совсем немного. Другие женщины, бросив работу, побежали встречать рыбаков.
Я откопал шкуру и, подцепив палкой за ручку, вынул казанок из ямы. Пока он остывал, всю рыбу уже запекли. Ну, ничего, удивлю всех завтра. Главное, что звон от керамических стенок приятный...
***
Просыпаюсь от крепких объятий Саша.
"Не души меня своей любовью", - думаю, а сам пытаюсь вырваться.
Как оказалось краснота, и опухоль на ее колене к утру почти пропали. До полудня женщины то и дело бросали работу и прибегали потискать меня. А мы с Лило и Тошо между прочим очень важным делом занимались - лепили посуду!
Пришел и шаман.
Ахой стоял в метрах трех от каменной гряды, где мы обустроили гончарную мастерскую, и наблюдал за нашей работой. К его присутствию я уже успел привыкнуть и когда услышал: - Лоло, подойди, - вздрогнул от неожиданности.