Глава 4
Мисс Шарлотта Черриш любила голубой бархат, розовые камеи и тяжелые серьги из состаренного золота. Всего этого добра в ее шкатулках было предостаточно. Она знала, что это все - мещанство, к тому же - ужасное стяжательство, но успокаивала себя тем, что перебирала свои сокровища лишь ранним утром, еще до рассвета, когда господь наверняка спит, отдыхая от дел своих. То, что бог спит именно тогда, когда в Лондоне наступает четыре часа утра, Шарлотта знала наверняка. Как иначе было объяснить, что он допустил то, что с ней приключилось именно в это время? И не только с ней. Ей-то как раз очень повезло остаться в живых. Шарлотта не любила вспоминать об этом. Разбирая свои камеи, подвязки, перстни и серьги в греческом стиле, она шепотом произносила их имена - Мэри Энн... Энни... Лизбет... Кэтрин... Дженнетт... Она бы хотела помолиться за них по-настоящему, но отчего-то решалась делать это в то время, когда господь наверняка не слышит. Но при том, конечно же, слышит кто-то другой. Его имени Шарлотта не знала. Она отложила в сторону тяжелый черепаховый гребень. Волосы рассыпались по плечам, и на один глаз упала непокорная челка. Где-то в глубине дома тикали часы. Маргарет всегда жаловалась, что они тикают слишком громко, что они мешают ей уснуть, мешают думать. Но Шарлотту тиканье наоборот успокаивало. Она любила считать всполохи пульсации этого звука. Он напоминал ей о тех четырех утра, когда она сидела у серой влажной стены - и тогда также громко тикало в груди ее сердце. Все еще чудом живое сердце. Хлопнула крышка бюро - Шарлотта поморщилась. В ночной тишине звук, которого днем даже не заметишь, становится почти оглушительным. Маргарет наверняка вздрогнула сейчас во сне, и вот-вот проснется. Недовольно пробормочет что-то. Может быть, даже встанет и пойдет на кухню. Шарлотта знала, что допустить этого нельзя - в такой час бодрствовать можно лишь тем, кто умеет молиться, зная, что бог их не слышит. Мэри Энн... Энни... Шарлотта до сих пор хранила вырезки газетных статей, в которых писали о том, что с ними приключилось. Там все было так сухо и просто. Лизбет... Кэтрин... Маргарет настаивала, чтобы она выкинула из дома свою «особую шкатулку». И Шарлотта сделала вид, что выкинула. Особая шкатулка хранилась теперь в запертом ящике бюро. Ключ от него Шарлотта носила в несессере. Иногда ей казалось, что Маргарет знает об этом секрете, даже сама открывала ящик, но ритуалы были соблюдены, и, кажется, сестру это вполне устраивало. Шарлотта взялась холодными пальцами за маленькую ручку запертого ящика. Ключ лежал в спальне - она специально не взяла его с собой, чтобы не возникло искушения открыть ящик. Резная бронза обожгла как хрусткий лед. Шарлотта попыталась согреть ее пальцами, но то, что лежало в ящике, казалось, мешало этому. Часы тикали, и Шарлотта закрыла глаза, отсчитывая секунды. Она не разжимала пальцы, и через несколько мгновений ей стало казаться, что они онемели. Она потянула ящик на себя. Он легко поддался. Шарлотта, казалось, ни капли не удивилась. В этот час это было вполне ожидаемо. Она улыбнулась. Белое кружево - за несколько лет его белизна ничуть не потускнела. И словно в лепестках в нем была спрятана багровая сердцевина. Шарлотта осторожно чуть дрожащими пальцами отвела лепестки в сторону. Пятно крови на белом шелке побурело, и уже сложно было с уверенностью сказать, что это действительно кровь. Шарлотта взяла платок в руки, поднесла к лицу. Конечно, за столько лет запах успел выветриться, но ей казалось, что она все еще чувствует дух той ночи. Прохладный металлический запах дождя, переходящего в снег. Он хлестал в ту ночь так сильно, что сложно было стоять под ним в полный рост. Терпкий теплый запах мужских рук. Табак, карболка и совсем немного - запах крови. Мэри Энн... Энни... Кэтрин... Сладкий, слегка навязчивый запах духов. Шарлотта точно знала, что сама не пользовалась такими духами, но платок хранил отпечаток чужой сладости. Лизбет... Дженнетт... Шум дождя тогда заглушал шаги, делал все звуки зыбкими, едва различимыми. Даже когда Шарлотта закричала. За ее спиной скрипнула дверь. Маргарет стояла в проеме, держа в руках огарок свечи - полупрозрачный воск капал ей на пальцы, но она не обращала на это внимания. Шарлотта вздрогнула, словно проснулась от резкого толчка. - Он снова приходил,- спокойным ровным голосом проговорила Маргарет,- я слышала, как скрипели половицы. Это ты его позвала? Зачем? - Зачем ты встала? - Шарлотте захотелось вырваться из этого странного сна. Все было слишком абсурдно, слишком глупо. Слишком осязаемо. Платок выпал из ее пальцев, медленно упал на ковер к ногам. Маргарет проследила его полет взглядом и подошла ближе. Присела на корточки - Шарлотта чувствовала, что нужно ее остановить, помешать сделать что-то непоправимое, но не могла двинуться с места. Маргарет разглядывала платок, как студент-медик может разглядывать вскрытую грудную клетку - с любопытством и хорошо скрываемой толикой отвращения. - Мой милый,- Маргарет улыбнулась, и в дрожащем свете свечи ее улыбка выглядела жутко. Как искусственная улыбка покойника, какую да