Глава 8
Настоящие стигматы открывались только у истинно верующих. Отец Самуэль опустил глаза на сложенные на столе руки. Ладонями вверх - словно он надеялся, что в них вот-вот упадет милостыня. На белоснежной ткани расцветали багровые пятна проступающей крови. Уехавший совсем недавно врач сказал, что это вообще чудо, что отец Самуэль остался жив и не истек кровью. Сам Самуэль знал, что чудо было совсем в другом. Хотя называть словом «чудо» то, что произошло, у него как-то совершенно не поворачивался язык. Чудо - это что-то светлое, долгожданное и прекрасное. То, что случилось с ним, требовало иного названия. Справедливое возмездие - вполне бы подошло. Две свечи отбрасывали неровные оранжевые блики на его кожу, бинты и темную столешницу. Запястья неприятно ныли - боль была тянущей, но не слишком сильной. Сразу после того, как пришел в себя, Самуэль попытался молиться. До того, как Гарри рассказал ему, что случилось, священник вообще ничего не мог вспомнить. Пожалуй, разве что слова Мартина в то утро «Искал экзорциста?» Дьявол в сердцах людей. Судя по всему, его личный дьявол вырвался на свободу и решил сыграть с Самуэлем злую шутку. Он отчаянно старался припомнить слова молитвы, но ни одна не шла на ум. Даже самая простая - та, что всегда была с ним, даже в те дни, когда сам отец Самуэль звался еще Сэмми Перкинсом и больше всего на свете любил виски и засиживаться допоздна в кабаре. Теперь же он не мог выдавить из себя ни слова. Устно или в мыслях. Сейчас, разглядывая пятна крови из открывшихся снова ран, Самуэль снова попытался сосредоточиться. - Отче...- сложили его пересохшие губы,- наш... В горле першило, словно в нем засело какое-то назойливое насекомое, и теперь шевелило лапками, не давая произносить слова внятно. - Сущий...- Самуэль закашлялся. Утер губы тыльной стороной ладони, снова опустил руки на стол. Стигматы - участь истинно верующих, но кровоточащие раны у Христа были на ладонях, а не на запястьях. Раны же Самуэля - от дьявола. Теперь он был уверен в этом точно. - ...на небесах...- он запыхался, словно бежал несколько миль, не останавливаясь, но все равно набрал в грудь воздуха, готовый продолжать. Его прервал стук в дверь. На пороге появился Гарри. - Падре, к вам какой-то джентльмен,- объявил он. Немного смутился тем, в каком виде застал отца Самуэля.- говорит, хочет обсудить то, что с вами случилось,- Гарри помолчал мгновение, потом спросил решительно,- прогнать его? - Мы же христиане,- отозвался Самуэль. Он знал - или ему казалось, что знал - кто пришел к нему. Он даже почти слышал голос гостя - едва слышный шепот. «Святой отец, простите меня, ибо я грешен»,- бог простит,- проговорил он вслух,- пригласи его. Гарри, растерянно кивнув, скрылся за дверью. Самуэль оправил рукава, накрыв ими испачканные бинты. Встал из-за стола и подошел к узкому окну и слегка приоткрыл тяжелую штору. Кажется, на улице недавно прошел дождь - а он и не заметил этого. - Добрый день, святой отец,- голос был незнакомым и довольно громким. Самуэль обернулся, сложив руки перед собой. Внимательно посмотрел на гостя. Высокий, худощавый, даже какой-то болезненный. Бледный и промокший, но явно не демон и не сумасшедший. По крайней мере на первый взгляд. - простите, что отвлекаю вас. Отец Самуэль попытался улыбнуться. - Сложно отвлечь того, кто ничем не занят,- заметил он. Тут же подумал, что следовало бы сказать что-то более христианское. Но пришелец улыбнулся. От улыбки его лицо стало острее и более похожим на лицо демона. - если вы хотели исповедаться, то... - Боюсь, исповедоваться мне рановато,- отозвался гость,- мое имя Чарльз Фар. Я пришел поговорить о том, что произошло с вами. Самуэль невольно бросил взгляд на свои скрытые под рукавами запястья. Он всегда любил прямоту и честность, и то, как пришелец не стал увиливать, понравилось ему. Репортер местной газетенки - единственный, кого это дело заинтересовало - пытался сделать вид, что хочет поговорить о быте католической общины в англиканском районе. Ему пришлось довольствоваться разговором с Гарри, который ничего толком ему не смог сообщить. - Спрашивайте,- махнул рукой Самуэль. - Вы вскрыли себе вены на заднем дворе церкви? - это было скорее утверждение, чем вопрос. Умения осторожно наводить человека на нужный путь разговора явно не было преимуществом Чарльза Фара. - Нет,- честно ответил Самуэль. На лице Чарльза мелькнуло разочарование. Самуэль чуть поднял один из рукавов. - скорее мои вены сами начали кровоточить на заднем дворе церкви. Фар казался озадаченным. Разумеется, счел Самуэля сумасшедшим. Версию о собственном самоубийстве перед остальными Самуэль не отрицал. В конце-концов, едва ли его из-за этого отлучат от церкви. Но этому человеку он отчего-то решил сообщить чистую правду. - Сами? - с сомнением переспросил Чарльз. - Не волнуйтесь, я осознаю также хорошо, как вы, что это звучит очень странно,- кивнул Самуэль, демонстрируя пятно на белом бинте,- и раны выглядят так, словно я полоснул по запястью ножом. Но рядом со мной, когда я потерял сознание, не нашли даже ножа. - И как полиция объясняет этот факт? - поинтересовался Фар. Самуэль пожал плечами. - Тот единственный полицейский, который зашел к нам, решил, наверное, что Гарри или Мартин забрали нож. Или что я вскрыл вены в кухне, а вышел в сад уже после. - А это не так? - прищурился Чарльз. - Простите мне мое любопытство,- мягко улыбнулся Самуэ