Глава 14
Полицейский с самого начала вел себя с Джастином так, словно только и мечтал от него избавиться. Спокойным мягким голосом - каким обычно говорят с маленькими детьми и безнадежно больными - он говорил Престону: «обычное самоубийство. Никаких следов взлома, борьбы, присутствия другого человека. Обычное самоубийство». Но у Джастина это не укладывалось в голове - как вообще что-то обычное могло произойти с таким человеком, как Жак. Когда Джастина не пустили к нему в больницу, он вызвал собственного врача, чтобы лечением Жака занимался он. От него же Джастин узнал, что жизнь Клементье вне опасности, но придет ли он в себя в ближайшее время, остается неизвестным. - Ему странным образом повезло,- говорил доктор, а у Джастина руки чесались придушить его за этот тон исследователя,- пуля прошла по дуге. Не знаю, как такое возможно. Джастин в медицине смыслил столько же, сколько в поэзии, но оставался непреклонен - Жак не мог покончить с собой. Это было убийство. Очень хитроумное, возможно, Жака вынудили пустить пулю в лоб. Но убийство. Полицейский посоветовал Джастину обратиться к частному детективу, и даже дал ему адрес. Джастин имел обыкновение читать за завтраком новомодный журнал Стрэнд Мэгэзин, и потому идея эта показалась ему привлекательной. Экипаж его остановился у дверей доме не в самом хорошем районе в начале первого - ради того, чтобы докопаться до истины, Джастин готов был приступить к делу даже в такую рань. Хрупкая старушка открыла ему дверь, поклонилась. Джастин даже испугался, что разогнуться обратно она не сможет. - Мистер Фар ждет вас,- объявила она. Джастин удивился - откуда мистеру Фару было знать, что он придет? Впрочем, на то он и сыщик, чтобы все знать. Джастин сбросил с плеч пальто, отдал старушке трость и цилиндр и быстро поднялся по лестнице на второй этаж. Престон невольно поморщился, оглядываясь по сторонам. Старушка была явно подслеповата и страдала расстройством обоняния - дом находился в запущенном состоянии. Впрочем, все это не шло ни в какое сравнение с тем, что ждало Джастина за дверью в комнату детектива. От порога начинался странной расцветки потертый ковер. Кое-где он был прожжен насквозь. Когда-то, вероятно, ковер выглядел совсем неплохо - но времена эти давно миновали, и сейчас Джастин опасался ступить на него своими уличными ботинками. Мебели в комнате было совсем немного - стол, несколько стульев, книжный шкаф и ширма. Все видывало, вероятно, еще короля Вильгельма , но назвать эти вещи антиквариатом не поворачивался язык. Скорее уж старьем. Стол, стулья и пол были завалены вырезками из газет, бумагами, сломанными перьями и, кажется, какой-то едой. Джастин никогда не был щепетильным - в конце-концов, в мансарде Жака яблоку негде было упасть от бумажного сора. Но здесь даже при том, что хлама было не то чтобы очень много, создавалось полное впечатление, что здесь живет отчаявшийся человек. Самого отчаявшегося человека, однако, в комнате не было. Джастин хотел было возмутиться, но заметил, что за ширмой - тоже прожженной местами и тоже очень старой - стояла кровать. И хозяин, по всей видимости, спал в ней. - Ваша хозяйка сказала, что вы меня ждали,- проговорил Джастин громко,- жаль уличать такую милую леди во лжи. Фар буквально подскочил на кровати и уставился на Джастина совершенно безумными глазами. Джастин про себя застонал. Кажется, полицейский обманул его. Такой взгляд был ему очень хорошо знаком - он часто был на лицах несчастных из тех притонов, куда периодически заносило их с Жаком. Парень крепко сидел на опиуме - особой дедукции, чтобы это понять, не требовалось. Впрочем, возможно, это просто был его метод ведения дел, и не все еще потеряно. - Это вы тот истеричный лорденыш, которого скинул мне Томпсон? - выпалил вдруг Фар. Джастин в первый момент не нашелся, что ответить, но в этот миг, кажется, и сам детектив осознал, что сморозил. Он побледнел и поспешил пригладить растрепанные волосы и привести в порядок смятый жилет. - Прошу прощения, ваша светлость,- пробормотал он,- я задремал, и не думал... я не то хотел сказать. - Истеричный лорденыш значит, да? - мрачно переспросил Джастин,- это тот рыжий боров меня так назвал? Фар мгновение молчал, потом коротко рассмеялся. - Томпсон, да,- подтвердил он,- но лично я не из тех, кто составляет мнение о клиенте до личной встречи. Я правда вас ждал. Но заснул - понимаете... - Тяжелая ночь в Уайт-чеппеле,- вздохнул Джастин,- понимаю лучше, чем вы можете себе представить. Итак, Томпсон - или как его там - рассказал вам, зачем я приду? - Убийство,- охотно отозвался Фар с таким видом, словно говорил о любимой девушке,- убийство, которое полиция не хочет расследовать из страха провалиться. - Верно,- Джастин прошел по комнате, скинул с одного из стульев папку с вырезками, бутылку и какой-то шарф, сел, закинул ногу на ногу,- и у полиции есть все основания бояться провала. Дело в том, что я вовсе не так истеричен и совершенно не сумасшедший, как, вероятно, меня охарактеризовал этот ваш Томпсон. Я осознаю, что все улики говорят за самоубийство. Но я не верю в то, что он застрелился сам. Джастин ожидал, что на лице у Фара возникнет то же ехидное безразличие, что и у полицейского. Но сыщик неожиданно серьезно кивнул. - Я верю,- подтвердил он, и Джастин видел, что Фар не врет. Он верит. - расскажите мне, что случилось. - Жак Клементье,- выговорил Джастин, стараясь вложить в это имя все, что чувствовал сам, когда произносил его,- вы слышали о нем? - Нет,- честно ответил Фар. - Неудивительно,- усмехнулся Джастин,- он никогда не соглашался взять у меня деньги на издание сборника. И в свете думают, что большинство его стихов написал я. - Поэт, значит? - Фар многозначительно покивал, и Джастин подавил раздражение. Строит из себя умника. - Поэт,- подтвердил он, держа себя в руках,- и когда я сказал это в полиции, они восприняли это, как очередное подтверждение версии самоубийства. Жак был склонен к эпатажу - это точно. - Джастин отчетливо помнил тот пугающе странный вечер, когда незнакомец чуть не застрелил Жака. Коне