Глава 18
- Куда ты? - Маргарет стояла на пороге, кутаясь в темно-синюю шаль. Под шалью на ней была лишь кружевная хлопковая сорочка. Она стояла босиком на полу. Смотрела на Шарлотту прямо и внимательно. - Мне нужно исповедаться,- ответила Шарлотта, застегивая пальто до самого горла. Ночью на город обрушился снег. Шарлотта любила первый снег - ей нравилось выходить рано утром, когда уже рассвело, но чужие следы не успели еще нарушить девственную белизну земли. Ей нравилось идти медленно, слушать, как под подошвами снег хрустит, как ломкая карамель. Шарлотта любила зачерпнуть пригоршню снега, поднести ее к лицу и осторожно лизнуть. У первого снега был привкус металла. Но сегодня снег вовсе ее не радовал. Она решила твердо - нужно увидеться с отцом Самуэлем, поговорить с ним. Кто, как не духовный отец, может разрешить ее сомнения. Скрыть свой визит от Маргарет она, конечно, не могла - Шарлотта совершенно не умела лгать. Но вот уйти без нее - это было вполне в силах мисс Черриш. - Так будет только хуже,- Маргарет улыбалась, и Шарлотте хотелось надавать ей пощечин, лишь бы стереть с лица эту улыбку. - Хуже не будет,- уверенно ответила она и подумала, что сама себе верит. Сегодня раньше утром мальчишка посыльный передал ей письмо от лорда Престона. Тот звал ее поужинать с ним, и это было очень странно - прежде они никогда не встречались за пределами ее дома. Лорд Престон сам приезжал к ней - чаще всего без предупреждения, но в определенные дни. Ему нравилась размеренность. Шарлотта была удивлена и польщена его приглашением, но ответила отказом. «Я сама не своя в последнее время» - написала она, и это была чистая правда. У ворот ее ждал экипаж. Садясь в него, Шарлотта обернулась. Маргарет стояла у крыльца, теребя кисточку своей шали. Босые ноги до щиколоток погрузились в снег, Маргарет, кажется, не замечала этого, но и дальше не шла. Казалось, своим решением Шарлотта начертила невидимую границу, за которую Маргарет выйти больше не могла. Это вселяло некоторую уверенность. - Куда, мисс? - спросил кучер. - В обитель святого Варфоломея,- отозвалась она и закрыла дверцу. Уселась и накрыла ноги шалью. Экипаж тронулся. Шарлотта откинулась на спинку сидения, прикрыла глаза, и сквозь полусомкнутые ресницы следила за проносящейся за окном улицей. Снег уже прекратился, и город медленно просыпался. Шарлотта очень хотела успеть к утренней службе. Конечно, Гарри сказал, что в ближайшее время отец Самуэль не сможет ее вести, но Шарлотте нравилось верить, что сегодня эти слова будут опровергнуты. А зачем еще ходить в церковь, как не для того, чтобы поддерживать веру? Ей не хотелось думать, зачем на самом деле ей нужен отец Самуэль. Маргарет она сказала правду - ей нужно исповедоваться. Но Шарлотта надеялась, что исповедь поможет ей прогнать из жизни те сомнения, которые Маргарет поселила в ней. Уже несколько дней Шарлотта не открывала свой тайник, не перебирала свои сокровища, не вытаскивала кружевной платок. Ей казалось, стоит сделать это, и все вокруг пойдет прахом. И только сегодня в свой условный час Шарлотта отважилась снова повернуть ключ в маленьком замке ящика. Платка в ящике она не обнаружила. Вместо него на самом дне лежала маленькая фотокарточка. Шарлотта, кажется, ни капли не удивилась, обнаружив ее. Это была фотография Маргарет. Она стояла в полный рост, наряженная в красивое кисейное белое платье. Шарлотта разглядывала фотографию до тех пор, пока у нее не разболелась голова, и не стало казаться, что глаза Маргарет смотрят на нее презрительно и холодно. Экипаж ехал мягко, от ровного ритма Шарлотта начала засыпать. Она прикрыла глаза, но, вздрогнув, тут же распахнула их вновь. Кучер на козлах что-то негромко напевал - из-за стука колес она не могла разобрать слов, но ею вдруг овладела странная легкость. Шарлотта чувствовала, как покой заполняет ее сердце в то время, как мир вокруг теряет четкость линий и яркость красок, подергивается пеленой. Она снова закрыла глаза, и на какой-то миг словно вышла из собственного тела. Экипаж остановился, и Шарлотта распахнула глаза. Когда она выходила из экипажа, голова у нее слегка кружилась. По дорожке от ворот до крыльца церкви Шарлотта шла медленно, боясь оступиться. Заметивший ее Гарри, поспешил навстречу. Мисс Черриш сразу поняла по его виду - что-то случилось. Гарри казался растерянным и бледным - совсем на себя не похожим. - Мисс Черриш, сегодня службы не будет,- сообщил он, стараясь вежливо улыбнуться. - О, я приехала вовсе не на службу,- ответила Шарлотта,- мне нужно исповедаться. Вы ведь не откажете прихожанке в исповеди? - В нашей церкви всего один рукоположенный священник,- запротестовал Гарри,- и он... «Что с ним?» - хотелось спросить Шарлотте, но она поняла, что не хочет слышать ответ на этот вопрос. Она вообще ничего не хотела больше слышать. - Позвольте мне войти,- попросила она,- если я не смогу исповедаться, так хоть помолюсь за благополучие отца Самуэля. Гари помедлил мгновение, потом кивнул. - Этого я вам запретить не могу. Двери дома божьего открыты для всех страждущих. Да, она была именно такой - страждущей! Шарлотта, не взглянув больше на Гарри, вошла в обитель. Помедлила перед дверью в зал. Снег на ее туфлях медленно таял, и Шарлотте казалось, что это тает она сама - на пороге, через который она не сможет переступить. Вдохнув поглубже, она все же сделала шаг вперед. Церковь впустила ее. Шарлотта прошагала по проходу между скамей, остановилась у первого ряда, но садиться не стала. Несколько мгновений она разглядывала статую Христа над алтарем. Ей казалось, черты его чем-то напоминают черты отца Самуэля. Это было, конечно, не портретное сходство, но в выражении лица Спасителя было что-то живое и греховное - в точности, как у отца Самуэля. Шарлотта обругала себя за эту мысль - в священнике не могло быть греха, о чем она только думает! Она огляделась по сторонам - в зале было пусто. Возможно, Гарри и следил за мисс Черриш из-за дверей, но для нее сейчас это не имело значения. Шарлотта медленно, но решительно подошла к исповедальне. Конечно, послушник сказал, что отец Самуэль не сможет ее исповедовать, но ведь это дом божий - и если она расскажет все богу, может, на этот раз ее услышат? Во всяком случае, вреда от такой исповеди точно никому не будет. Она открыла тонкую резную дверь и вошла в узкую комнатушку. Села у решетки, закрыла глаза и вздохнула. - Простите меня, святой отец, ибо я согрешила,- произнесла Шарлотта негромко. Щелкнула задвижка. Зарешеченное окошко открылось. Шарлотта вздрогнула, как тогда, когда едва не заснула в экипаже. Она хотела приблизиться, посмотреть, кто там, за перегородкой, но ее вдруг охватил знакомый страх. Также Шарлотта чувствовала себя той промозглой ноябрьской ночью семь лет назад, когда услышала за спиной тяжелые шаги. За перегородкой несомненно кто-то был, но судить об этом можно было скорее по ощущениям. Из-за решетки не было слышно ни движений, ни даже дыхания. - Простите меня, святой отец, ибо я согрешила,- повторила Шарлотта, удивилась сама себе - ее голос ничуть не дрожал. Но действительно - чего бояться. Здесь, в доме божьем, ничто не могло причинить ей вреда. Что если произошло то, на что она надеялась - после стольких дней молитв в пустоту, бог пришел, чтобы послушать ее. - Святой отец, я совершала ужасные вещи,- продолжала Шарлотта,- я отдавалась греху похоти и стяжательству. Я... Она осеклась - это были совсем не те слова, которые нужно было говорить. Да, она была уличной девкой, да и сейчас недалеко ушла от этого, но вовсе не это сейчас имело значение. - Я так испугалась,- ее голос набрал силу и зазвучал громче и уверенней,- я пыталась бежать, а он словно и вовсе не ускорил шага, но не отставал. Куда бы я ни сворачивала, я слышала шаги. Я знала, что случилось с Мэри Энн, и с Энни, и с остальными, и я знала, что та же участь ждет и меня. Я спотыкалась и падала - каждый раз боялась, что не успею подняться, что вот-вот его рука ляжет мне на плечо, но он, кажется, играл со мной. Останавливался, ждал, пока я встану, и шел за мной дальше. Наконец я так устала, что не могла больше ни бежать, ни идти. Я упала и молилась. Было четыре утра. Она замолчала, задыхаясь. За перегородкой все еще царила тишина. - Это мой грех,- шепотом пролепетала Шарлотта,- моя вина. И мое наказание. На решетку с той стороны опустилась рука. Шарлотта подняла глаза. Рука была худой и бледной, с тонкими запястьями, обмотанными бинтом. - Отец Самуэль,- она улыбнулась, чувствуя, как защипало в глазах. Он все-таки пришел ее выслушать. Шарлотта протянула свою руку, легко коснулась решетки. Дверь зала оглушительно хлопнула. - Эй, падре! - стены отразили этот выкрик, приумножив его в несколько раз. Рука за решеткой мгновенно исчезла. Шарлотта, дрожа, отпрянула. Она приоткрыла дверцу исповедальни и выглянула наружу. По проходу шел какой-то человек. Не слишком опрятный, довольно высокий, по виду не очень похожий на джентльмена. Как только Гарри его пропустил! Незнакомец оглядывался по сторонам, и Шарлотта, повинуясь странному порыву, спряталась обратно в исповедальню. Отец Самуэль, конечно, сейчас извинится и выйдет к этому хаму. А потом она все-таки закончит исповедь. - Прекратите орать, мистер Фар,- донесся голос отца Самуэля с совершенно другой стороны зала. Шарлотта застыла. Как он успел так быстро там оказаться? Незнакомец и священник, ка