запротестовал Гарри,- и он... «Что с ним?» - хотелось спросить Шарлотте, но она поняла, что не хочет слышать ответ на этот вопрос. Она вообще ничего не хотела больше слышать. - Позвольте мне войти,- попросила она,- если я не смогу исповедаться, так хоть помолюсь за благополучие отца Самуэля. Гари помедлил мгновение, потом кивнул. - Этого я вам запретить не могу. Двери дома божьего открыты для всех страждущих. Да, она была именно такой - страждущей! Шарлотта, не взглянув больше на Гарри, вошла в обитель. Помедлила перед дверью в зал. Снег на ее туфлях медленно таял, и Шарлотте казалось, что это тает она сама - на пороге, через который она не сможет переступить. Вдохнув поглубже, она все же сделала шаг вперед. Церковь впустила ее. Шарлотта прошагала по проходу между скамей, остановилась у первого ряда, но садиться не стала. Несколько мгновений она разглядывала статую Христа над алтарем. Ей казалось, черты его чем-то напоминают черты отца Самуэля. Это было, конечно, не портретное сходство, но в выражении лица Спасителя было что-то живое и греховное - в точности, как у отца Самуэля. Шарлотта обругала себя за эту мысль - в священнике не могло быть греха, о чем она только думает! Она огляделась по сторонам - в зале было пусто. Возможно, Гарри и следил за мисс Черриш из-за дверей, но для нее сейчас это не имело значения. Шарлотта медленно, но решительно подошла к исповедальне. Конечно, послушник сказал, что отец Самуэль не сможет ее исповедовать, но ведь это дом божий - и если она расскажет все богу, может, на этот раз ее услышат? Во всяком случае, вреда от такой исповеди точно никому не будет. Она открыла тонкую резную дверь и вошла в узкую комнатушку. Села у решетки, закрыла глаза и вздохнула. - Простите меня, святой отец, ибо я согрешила,- произнесла Шарлотта негромко. Щелкнула задвижка. Зарешеченное окошко открылось. Шарлотта вздрогнула, как тогда, когда едва не заснула в экипаже. Она хотела приблизиться, посмотреть, кто там, за перегородкой, но ее вдруг охватил знакомый страх. Также Шарлотта чувствовала себя той промозглой ноябрьской ночью семь лет назад, когда услышала за спиной тяжелые шаги. За перегородкой несомненно кто-то был, но судить об этом можно было скорее по ощущениям. Из-за решетки не было слышно ни движений, ни даже дыхания. - Простите меня, святой отец, ибо я согрешила,- повторила Шарлотта, удивилась сама себе - ее голос ничуть не дрожал. Но действительно - чего бояться. Здесь, в доме божьем, ничто не могло причинить ей вреда. Что если произошло то, на что она надеялась - после стольких дней молитв в пустоту, бог пришел, чтобы послушать ее. - Святой отец, я совершала ужасные вещи,- продолжала Шарлотта,- я отдавалась греху похоти и стяжательству. Я... Она осеклась - это были совсем не те слова, которые нужно было говорить. Да, она была уличной девкой, да и сейчас недалеко ушла от этого, но вовсе не это сейчас имело значение. - Я так испугалась,- ее голос набрал силу и зазвучал громче и уверенней,- я пыталась бежать, а он словно и вовсе не ускорил шага, но не отставал. Куда бы я ни сворачивала, я слышала шаги. Я знала, что случилось с Мэри Энн, и с Энни, и с остальными, и я знала, что та же участь ждет и меня. Я спотыкалась и падала - каждый раз боялась, что не успею подняться, что вот-вот его рука ляжет мне на плечо, но он, кажется, играл со мной. Останавливался, ждал, пока я встану, и шел за мной дальше. Наконец я так устала, что не могла больше ни бежать, ни идти. Я упала и молилась. Было четыре утра. Она замолчала, задыхаясь. За перегородкой все еще царила тишина. - Это мой грех,- шепотом пролепетала Шарлотта,- моя вина. И мое наказание. На решетку с той стороны опустилась рука. Шарлотта подняла глаза. Рука была худой и бледной, с тонкими запястьями, обмотанными бинтом. - Отец Самуэль,- она улыбнулась, чувствуя, как защипало в глазах. Он все-таки пришел ее выслушать. Шарлотта протянула свою руку, легко коснулась решетки. Дверь зала оглушительно хлопнула. - Эй, падре! - стены отразили этот выкрик, приумножив его в несколько раз. Рука за решеткой мгновенно исчезла. Шарлотта, дрожа, отпрянула. Она приоткрыла дверцу исповедальни и выглянула наружу. По проходу шел какой-то человек. Не слишком опрятный, довольно высокий, по виду не очень похожий на джентльмена. Как только Гарри его пропустил! Незнакомец оглядывался по сторонам, и Шарлотта, повинуясь странному порыву, спряталась обратно в исповедальню. Отец Самуэль, конечно, сейчас извинится и выйдет к этому хаму. А потом она все-таки закончит исповедь. - Прекратите орать, мистер Фар,- донесся голос отца Самуэля с совершенно другой стороны зала. Шарлотта застыла. Как он успел так быстро там оказаться? Незнакомец и священник, кажется, пожали друг другу руки - по звуку было похоже. - Может, мы не будем разговаривать прямо здесь? - спросил отец Самуэль,- я тоже хочу вам кое-что рассказать. - Поговорим снова в тайной кладовке? - усмехнулся мистер Фар. Самуэль не ответил - Шарлотта почти видела, как он неодобрительно покачал головой. Она села обратно, размышляя, что же делать. Просто выйти из исповедальни, как ни в чем не бывало? Остаться здесь, пока незнакомец не уйдет? Шарлотта решила - истинная леди не будет отсиживаться вот так, она выйдет и поздоровается с гостями. Она уже подобрала юбку, собираясь выйти, когда почувствовала - за решеткой все еще кто-то был. Голоса Самуэля и его гостя удалялись, а Шарлотта не могла пошевелиться. Из-за перегородки вновь не было слышно дыхания, но она знала точно - тот, кто исповедовал ее, никуда не ушел. И - главное - это был вовсе не отец Самуэль. Шарлотта прижалась к стенке исповедальни, не сводя глаз с решетки. Гарри? Противный мальчишка решил подшутить над ней и напугать? Нет, он не посмел бы - он был верным послушником и добрым христианином. Кто-то другой из мальчишек? Или в обитель проник посторонний? Сердце Шарлотты билось отчаянно быстро - все возвращалось. Она снова чувствовала себя загнанной в угол и не могла двинуться с места. Рука снова прижалась к решетке, и на этот раз бинта на ней не было. Глубокая рана на запястье кровоточила, оставляя на дереве бурые разводы. Шарлотта хотела отвернуться, хотя бы прикрыть глаза, но все было бесполезно. Она не поняла, как и зачем подняла руку, приблизила ее к решетке и коснулась чужой ладони. Кровь была холодной, как талый снег. Шарлотта решилась. Не опуская руки она все же заглянула за решету. Прямо перед ней, мягко улыбаясь, стояла Маргарет.