глотком. Коньяк обжег горло, и оставшийся со вчерашнего вечера в крови алкоголь радостно застремился навстречу новой порции. Но в голове прояснилось достаточно, чтобы Чак сумел сказать то, что хотел,- я узнал кое-что новое, но прежде всего мне нужна ваша... профессиональная помощь. - Профессиональная? - переспросил Самуэль,- желаете исповедаться и причаститься? Эта перспектива, судя по всему, показалась ему такой странной, что Чак почувствовал неловкость - вот, значит, какое впечатление он производит? Человека, для которого причастие - это нечто из ряда вон выходящее даже в глазах священника, привечающего беспризорников. - Насчет исповеди я не уверен,- признался он,- не хотелось бы отнимать у вас больше недели, а рассказ мой получится длинным. Причастие - тоже необязательно. Но хоть помолиться со мной вы можете? Мне кажется, я разучился, а вокруг творится такая чертовщина, что без этого мне уже никак... Отец Самуэль посмотрел на него прямо и, как показалось Чаку, печально. Ему тут же захотелось спрятаться от этого взгляда. Вместо этого он глотнул еще коньяка. - Увы, сын мой, я не могу,- наконец проговорил Самуэль. Неожиданно для себя, Чак снова почувствовал злость. - Мне казалось, духовные лица не имеют право отказывать наставить на истинный путь того, кто сбился с него, кем бы он ни был,- проговорил он, не скрывая ноток агрессии в голосе. - Не в этом дело,- Самуэль поднял руку, - дело в том, что я не могу. Действительно не могу больше молиться. У меня не получается. Его тон был теперь полон отчаяния, и Чак едва сдержал скептическое замечание. Судя по всему, священник говорил совершенно серьезно. - Не получается? - повторил Чак,- как такое может быть? Вы забыли слова? Ну так возьмите книгу. Самуэль горько усмехнулся - Чак почти физически ощутил эту терпкую горечь. Она была сильнее вкуса коньяка. - Я знаю слова,- ответил Самуэль,- могу продекламировать их, зачитать вслух, как другие читают на ночь книги. Но когда пытаюсь молиться, мои сердце и разум пустеют. Я не могу произнести ни слова - ни мысленно, ни вслух. Я пуст,- он улыбался, и улыбка его была какой-то безумной. Чак видел такие на лицах людей, которых вместо тюремного срока приговаривали к лечению в клиниках для душевнобольных. Пожалуй, даже слово это «душевнобольной» сейчас было очень кстати,- я пуст,- повторил Самуэль. - Ну ладно вам, падре,- Чак постарался, чтобы голос его звучал бодро,- так просто не бывает,- он говорил это, понимая, что врет сейчас довольно неумело. По всему было видно - бывает именно так,- на вас столько всего навалилось в последнее время. Вы же священник - все вернется на круги своя. Самуэль коротко рассмеялся, и Чак про себя понадеялся, что сейчас он пьян. Но взгляд священника оставался совершенно трезвым и все таким же пугающе отстраненным. - Мне кажется, господь отвернулся от меня, чтобы я сам вспомнил о чем-то, познал что-то, о чем не имею понятия,- задумчиво проговорил Самуэль. Чаку хотелось прекратить этот диалог - он уже сожалел, что вообще явился сюда. Показывать отцу Самуэлю то, что он обнаружил в деле Шарлотты Черриш, было сейчас более чем неуместно. Это могло оказаться последней снежинкой, вызвавшей лавину сумасшествия. А Чак ощущал, что и сам балансирует на его грани. Священник, меж тем, прикрыл глаза, вздохнул и взял себя в руки. Он сделал еще один глоток и посмотрел на Чака - на этот раз пристально и внимательно. - Прошу прощения,- сказал он,- если хотите помолиться, я дам вам адрес ближайшей церкви, тамошний настоятель наверняка не так подвержен неврастении, как я. Но ведь вы пришли не только за молитвами? Чак против воли кивнул. Ладно, раз уж отец Самуэль снова был адекватен, можно было рискнуть и выложить ему хотя бы половину страшной правды. - Ко мне пришел один тип,- начал он,- вернее, его скинули на меня ребята из Скотленд-Ярда. Он рассказал, как его приятель чуть не размозжил себе череп из его же пистолета. Полиция считает, что там чистое самоубийство, но парень настаивает, что нет. Мне кажется, это звучит очень знакомо на то, что случилось с Джонни Дымком и тем вашим сумасшедшим клиентом. Отец Самуэль кивнул с серьезным видом. - Слишком похоже для простого совпадения,- подтвердил он,- живи мы в средневековье, все было бы гораздо проще. Устроили бы мессу в Святом Павле, и все бы прекратилось. Но вас, как я понимаю, мистическое объяснение этих событий не устраивает? Чак посмотрел на священника мрачно. Как сказать ему, что именно мистическое объяснение у него и осталось. - Именно поэтому я и хотел помолиться,- признался он,- может, католик из меня так себе, но скептик - еще более никудышный. Но мне плевать на лавры великих детективов, если вопрос стоит если не о душе, то по крайней мере о моей нормальности. - Понимаю,- кивнул Самуэль,- но одного только рассказа об очередном самоубийце не хватило бы, чтобы заставить вас подумать о душе. Произошло что-то еще? Чак раздраженно прикусил губу. - Из нас двоих детектив я,- заметил он,- но вы правы. Я был на квартире этого неудавшегося самоубийцы. - Неудавшегося,- повторил Самуэль,- он стрелялся и промахнулся? - А вы вскрыли вены и не истекли кровью,- парировал Чак, хотя этот вопрос волновал его тоже,- с ним самим я не говорил - он, кажется, без сознания. Но да - стрелялся и промахнулся. Возможно, также стрелялся, как вы изображали из себя Петрония Арбитра . - И что же произошло в его квартире? - Самуэль явно стремился сменить тему, и Чак не стал ему препятствовать. - Не знаю,- признался он честно,- там было что-то... потустороннее,- он выговорил это слово, глядя на Самуэля и боясь, что тот ехидно усмехнется. Но тот насторожился и посмотрел на Чака еще пристальней. - Песня,- сказал он негромко,- вы слышали песню? - Нет,- Чак несколько обескуражено покачал головой,- скорее наоборот - вдруг стало очень тихо, будто я в банке оказался. Самуэль кивнул - самому себе. - Да, сперва была тишина,- пробормотал он,- а потом... Чаку хотелось схватить его за плечи и встряхнуть посильнее. Проклятый клирик что-то знал, но говорить напрямик, кажется, не собирался. В этом выражался профессионализм священника - они мастера слушать. - Какого черта, падре,- не выдержал Чак,- о чем вы говорите? Мне кажется, мы оба уже настолько глубоко погрузились в пучину сумасшествия, что вылезти у нас почти нет шансов. Самуэль некоторое время не отвечал, потом потер одной рукой запястье другой - там, где под рукавами сутаны все еще прятались бинты. - Сегодня утром, перед самым рассветом, я видел ту, что мертва уже несколько лет,- ответил священник наконец,- сперва была непроницаемая тишина, потом я услышал песню, а потом - появилась она. - он усмехнулся,- кто из нас теперь сумасшедший, мистер Фар? Чак смотрел на него тяжелым взглядом. Судя по всему, священник все же был готов не к полуправде, а ко всей целиком. Чак полез в карман и вытащил оттуда несколько смятых листков и фотографию. - Это,- он протянул листки Самуэлю,- записи того неудавшегося самоубийцы. Не знаю, о чем он тут пишет, но непременно спрошу, когда его увижу. Я видел в точности то, о чем здесь сказано. Самуэль взглянул на фотографии лишь мельком. Чак другого и не ждал. Помедлив еще мгновение, он протянул священнику фотографию Шарлотты Черриш. - Ее вы видели сегодня утром? - осведомился он холодно. Самуэль пригляделся к снимку. - Это Шарлотта Черриш,- подметил он очевидное,- нет, я видел не ее. Разумеется, не ее. - Разумеется? - Чак ощущал мстительную радость - кажется, отец Самуэль не до конца понял, с чем столкнулся прямо сейчас,- посмотрите внимательней, падре. - Зачем мне смотреть на фотографию той, кого я и так прекрасно знаю? - Самуэль нахмурился. - Вы ничего не замечаете, Самуэль? - настаивал Чак. Самуэль пригляделся внимательней, но в этот момент в дверь постучали. Стук был таким неожиданным и резким, что Чак подпрыгнул от неожиданности. Самуэль, кажется, тоже был удивлен тому, что его убежище было раскрыто. - Что вам нужно? - прокричал он несколько более раздраженно, чем подобало отцу-настоятелю. - Святой отец! - раздался из-за двери мальчишеский голос,- мисс Черриш в исповедальне. Кажется, ей плохо! Чак сорвался с места первым. Мертвая мисс Черриш здесь, и ему представился отличный шанс задать ей все интересующие его вопросы. Существует ли ад, к примеру. Он вылетел из каморки, едва не сбив мальчика с ног. Отец Самуэль спешил за ним. В молельном зале было очень светло. Сквозь высокие витражные окна падал ровный солнечный свет. Дверь в крошечную исповедальню была открыта, и рядом с ней сгрудилось несколько мальчишек. Они не решались приблизиться к лежащей на полу женщине. Отец Самуэль обогнал Чака и оказался рядом с мисс Черриш первым. Он осторожно приобнял ее за плечи и поднял. Похлопал ладонью по щеке. - Джим, Гарри, не стойте столбами! - прикрикнул он на мальчишек,- принесите мокрое полотенце, воды, что-нибудь! Два мальчика умчались на кухню, а Чак подошел поближе, присел рядом. Да, это точно была девушка с фотографии, но сейчас она казалась куда более мертвой, чем на снимке. Бледная почти до синевы, глаза закрыты, рот приоткрыт. - Дышит,- констатировал Самуэль,- мисс Черриш, прошу вас, очнитесь. Он снова похлопал ее по лицу. Ресницы девушки дрогнули, и Чаку вдруг стало страшно, что вот сейчас она поднимет веки, а под ними не окажется глаз. Или они будут стеклянными и остановившимися как у фарфоровой куклы. Шарлотта открыла глаза - вполне обычные. Серые. Чак даже ощутил легкий привкус разочарования.