адо объясниться! - он сказал последнюю фразу, и только потом понял, как двусмысленно она прозвучала в свете обнаруженного письма. Но на мисс Гринди она, похоже, не произвела никакого впечатления. - Как вам будет угодно, сэр,- кивнула она,- желаете пообедать? - Нет,- через плечо бросил Джек, снова поднимаясь по лестнице,- я совершенно сыт. По горло сыт. В кабинет он больше не пошел. Джек догадывался, что ждать Джастина ему придется долго. Вряд ли мальчишка-посыльный знал, где его искать в этот час. Он поднялся в спальню и присел на кровать. Едва ли на этом ложе кто-то когда-то спал - постель была узкая и не слишком удобная. На такой Джастину впору было заниматься усмирением плоти. Джек лег на нее, не снимая ботинки. Закинул руки за голову и прикрыл глаза. Оставаясь в блаженном одиночестве, он любил лежать так и позволять рождавшимся в голове рифмам овладеть собой. Так случалось каждый раз - ему не нужно было специально призывать вдохновения, клянчить у себя - он знал, стоит прислушаться к себе, и родится поэзия. Эвтерпа была нежной к нему, если он умел ждать и не настаивать. Джек выдохнул - голова у правого виска немного ныла. Рана от пули была заклеена куском материи и подживала. Тело казалось тяжелым и одеревеневшим, словно Джек долго не вставал с постели. Ладони слегка покалывало, словно он отлежал себе руку. Шторы были не задернуты, и в комнату проникал неровный сумрачный свет с улицы - там все еще шел снег, и если прислушаться, можно было даже услышать его шуршание. Шуршание. Джек улыбнулся. Почему бы не начать именно с этого слова. Он не очень жаловал сезонные стихи, но куда от них было деться, когда выпадал первый снег или в парке зацветали крокусы? Шуршание. Шуршание. Вообще-то шуршание было сейчас куда громче, чем можно было себе представить - сложно поверить, что сквозь оконные стекла можно так отчетливо слышать падение снега. Может, у Джека слух обострился? Или это вовсе не снег, а мыши в стенах? Шуршание. Шуршание. Шуршание. Джек раздраженно перевернулся на бок. Ничего не выходило. Он помнил еще одну неловкую попытку создать рифму - еще там, в больнице. Тогда тоже ничего не вышло. И, если вдуматься, он с момента, как очнулся, вообще не создал ни одной рифмы. Это было странно. Странно. Джек зажмурился, потом снова открыл глаза. Тоже совсем неплохое слово. Уж к нему-то можно придумать пропасть рифм. Любой дурак - даже такой, как Джастин, на это способен. Конечно, ничего путного написать с использованием слова «странно» нельзя, но надо же с чего-то начинать. От мысли о Джастине снова стало противно. Джек привстал на локте, потом рухнул обратно на кровать лицом вниз. Нет, из «странно» тоже ничего не выйдет. Да и о чем писать? О странном стечении обстоятельств, из-за которых он до сих пор жив, а не горит в аду? Аду... Джек постарался не вдыхать лишний раз, чтобы не спугнуть рифму. Это было ощущение, схожее с тем постыдным чувством, что он испытывал, впервые коснувшись себя в запретном месте. Он знал, что совершает что-то ужасное, но искушение было слишком велико, а чувство слишком приятным. Но стоит дрогнуть, все исчезнет. В Аду... И вождь сказал: "Я с ним, живым, иду из круга в круг по темному простору, чтоб он увидел все, что есть в Аду...» Нет, проклятье! Это Данте! Джек повернулся снова, и на этот раз не удержался на кровати и полетел на пол. Ударившись, он застыл и остался лежать. Ничего не выходило. Он прислушался к себе и понял, почему так хорошо слышно падение снега. Внутри него была пустота и тишина. Песня поэзии в его сердце смолкла, не оставив ничего. Джек почувствовал, что вот-вот на глазах навернутся слезы. Должны навернуться! Когда теряешь что-то важное, положено плакать. А он, кажется, потерял то, что составляло его жизнь целиком. Но внутри была лишь злость. Джек выругался. В дверь постучали, и он сел. Мисс Гринди заглянула в комнату и, кажется, ни капли не удивилась увиденному. - Мистер Престон пришел,- сообщила она. Джек вскочил на ноги и, не ответив ей, зашагал прочь из комнаты. Джастин ждал его в гостиной на первом этаже. Он удобно расположился в кресле с незажжённой сигаретой в губах и поигрывал серебряной зажигалкой. - Жак, мой дорогой,- улыбнулся он с видом долгожданного гостя,- как ты устроился? Все хорошо? Джек пересек комнату и остановился в шаге от Джастина. Он вобрал в грудь побольше воздуха, чтобы выдать ему все сразу, но вдруг почувствовал, что не злится больше. Осталось легкое чувство раздражения, но и только. Словно в костер плеснули водой - угли еще можно раздуть, но пламени уже не видно. - Ублюдок,- выдохнул он равнодушно. - Очень мило,- заметил Джастин и наконец закурил,- это твоя благодарность за мое гостеприимство? - Это моя благодарность за письмо,- язвительно отозвался Джек. Он заметил, что попал в цель. Видимо, Джастин прекрасно помнил о письме и не собирался забывать его в открытом ящике стола. - А в моем столе ты, стало быть, искал чистую бумагу,- заметил он холодно. Джастин глубоко затянулся - пальцы его дрожали. Джек мотнул головой. - Выброси это из головы,- заявил он решительно. Джастин - истинный джентльмен - уже взял себя в руки и нейтрально пожал плечами. - Не могу,- сообщил он,- увы, мой друг, ты все понял правильно, а я должен был сообщить это тебе раньше, чтобы дать возможность сбежать от такого извращенца в глухую морозную ночь. Прости, что лишил тебя драматичного момента объяснения. Джек сжал кулаки, но скорее потому, что знал - если человек злится, он сжимает кулаки. На деле он уже не был зол. Пустота, как чернильная клякса, расплывалась внутри. - Справедливости ради отмечу, что я не отправил это письмо, хотя переписал его раз двести. - Джастин затушил недокуренную сигарету в пепельнице и сцепил руки на коленях,- и я не собирался отправлять его тебе. Если бы дело дошло до объяснений, я сказал бы это лично. Джек посмотрел на него задумчивым, немного скучающим взглядом. - Тебе всегда были нужны только мои стихи,- проговорил он ровно. - Нет, мой дорогой,- покачал головой Джастин,- мне нужны были мои стихи. Но, как ты знаешь, их не было. А говорят, любовь вдохновляет,- он отвел глаза, уставился в стену,- врут. Джек молчал. Он не знал, что еще можно было добавить. Теперь, зная правду, он должен был относиться к Джастину по-другому, да и Джастин по идее должен был стать другим. Но ничего не было - ни единого движения души. Джек вздохнул. Было бы неплохо вообще не начинать этого разговора - он не изменил ровным счетом ничего. - Зачем ты подговорил Джеремайю Торренса написать мне? - Джек опустился в кресло. Джастин отточенным жестом протянул ему портсигар. Джек также отточено отказался. - Кого? - переспросил Джастин, и Джек по одному его взгляду понял - Престон не лжет. - Он издатель,- вяло ответил Джек, чувствуя, как на него наваливается невыносимая усталость,- один из самых известных в Королевстве. Он написал, что хочет издать мою книгу. Мгновение Джастин смотрел на него непонимающим взглядом, потом улыбнулся. - Но Жак, это же замечательно! - воскликнул он. - Джек,- напомнил Джек, закрывая глаза,- меня зовут Джек.