Глава 2
Хлопнул веер. Резко, как шутиха. Жак не любил фейерверки - от них рябило в глазах, и раскалывалась голова. Шутиха была, пожалуй, самым правильным названием для этой вертлявой вечно смеющейся особы. - Ах, Джек, вы сегодня несносны! - от ее голоса точно также, как от грохота петард начинала раскалываться голова. А от мелькания ярких юбок - рябило в глазах. Да еще эта ее манера называть его этим ужасным именем!.. - Джек! Вы меня слушаете? Что ж, он сам виноват, что открыл ей страшный секрет. - Слушаю, леди Вестфорд, конечно, слушаю. - Ох уж эти ваши жеманные формальности! - она рассмеялась, прикрыв рот закрытым веером, потом резко развернула его, пряча за тонким кружевом лицо, выглядывая теперь лишь одним глазом. Голубым, как бессмысленный росчерк чернил... Вот если бы придумать рифму половчее. Чернил... Приходил... Уходил... Крокодил... В гостиной все было бледно-желтым - от занавесок и пуфиков на низких восточных диванах до напудренных улыбающихся лиц. Кажется, мода на аристократическую бледность превращалась в эпидемию желтухи. - Э-ми-ли, повторите, Джек,- снова свернутый веер похлопал его по плечу,- ну же, не робейте, дорогой - Эмили. Я-ус-тал - повторите, Эмили,- хотелось сказать Жаку в ответ, но вместо этого он покорно произнес: - Эмили. Семени... Времени... Бремени... Смелый ли?.. - Вы не прочтете мне то стихотворение, что написали в альбоме дорогой душечки Кейтлин? - Но, Эмили, это ведь альбом Кейтлин. Она поджала губы - стрела попала в яблочко, главное, чтобы теперь Эмили не вздумалось послать ее обратно - прямо Жаку в горло. - Я напишу для вас новое. Но ей, похоже, не нужно новое. Она как глупая девчонка, хочет играть именно в тех кукол, которые подарили подружке. Должно быть, и Жак - один из таких подарков. - Клементье! Эй, Клементье! - Жак мысленно возблагодарил судьбу - Джастин лавировал между собравшимися в салоне людьми, как бригантина между неповоротливыми клиперами. Идеальный как всегда - черный фрак, белая манишка, бриллиантовые запонки. Манжеты - исписаны. Джастин любил на людях делать вид, что идеи приходят к нему так внезапно, что он не успевает даже достать блокнот. Джастин шел, размахивая тростью, ни мало не заботясь о том, что может вот-вот задеть ею кого-то из гостей. Остановился в шаге от Жака - грохнул тростью об пол в каком-то дюйме от стопы Эмили. Сдернул с головы цилиндр, жеманно поклонился. - Мои комплименты, мисс, вы сегодня бледны, как настоящая леди,- проговорил Джастин, стащил зубами со свободной руки перчатку,- Кровопускания? Эмили, явно не понимая, как реагировать на такой неожиданный комплимент, спряталась за веером. Страдания.... Терзания... Голодание...- подумал про себя Жак, даваясь смехом. Джастин всегда был джентльменом. Он водрузил цилиндр обратно на голову и повернулся к Жаку. - Вечер похож на соевый китайский сыр,- заметил Джастин достаточно громко, чтобы хозяйка салона - мадам Вестфорд, матушка Эмили - его услышала,- такой же экзотический и такой же пресный. - Милый Джастин,- откликнулась со своего места мадам,- без вас любой вечер пресный. Может, прочтете нам что-нибудь из ваших дерзких эпиграмм? - Если настаиваете,- Джастин развернулся на каблуках, опираясь на трость - изящно, как в балетном па,- Как солнца луч пронзает тучи, Пронзен я взглядами кокеток... - Эпиграммы не ваш жанр,- вмешался Жак. Это было частью игры - Джастин всегда на публике читал его стихотворения. Жак вообще не помнил, чтобы Джастин читал что-то из своего - впрочем, это не имело ровным счетом никакого значения. Он одалживал строчки, как одалживают дорогие запонки, а сегодня за свое спасение Жак был готов заплатить и подороже. - Что ж, мой маленький друг прав,- Джастин отвесил Жаку издевательский поклон,- пожалуй, в следующий раз я порадую вас образчиком эпической поэзии. Он поспешно взял Жака под руку и решительно повел в сторону от Эмили - та даже не успела возмутиться. - Ну что, милый друг,- прошептал Джастин Жаку в ухо, почти касаясь мочки губами,- позволь в благодарность устроить тебе свидание с зеленой феей? Шеей,- не отвечая, но следуя за Джастином, думал Жак,- змеи.... Смелее... Несколько недель назад Жак написал стихотворение про паб, этакий суд Господень. Джастин потом продекламировал этот стих на одном из бесконечных салонов. Или это был церковный пикник? Да, скорее пикник - Джастин любил все обставлять именно так. Если уж пастор и честные прихожане устраивали посиделки на траве, Престон появлялся под руку с поддатой проституткой - зато в белоснежном костюме и шляпе - и читал стихи про пьянство. Конечно, имени автора он никогда не называл, и Жаку удалось избежать дурной славы. Как и любой другой, впрочем, тоже. В этом районе Лондона приличных заведений (не считая церкви, конечно) было всего раз-два и обчелся. Трактир, в который Престон притащил его после того, как спас из цепких лап светских львов, к таковым не относился. Здесь всегда было темно и дымно - в подвале, кажется, был опиумный притон. Каждый раз, уходя отсюда, Жак не досчитывался часов или кошелька. Это был храм воровства. Джастин возмещал убытки. Ему нравилась компания Жака - конечно, кому же будет приятно сидеть в этом злачном месте, эпатируя публику белизной манишки, в полном одиночестве? Жак был не прочь - пока Джастин платил за выпивку. Абсент сюда по слухам доставляли из самого Парижа. Им баловались там Проклятые поэты. Жак заочно относил себя к ним, хоть и подозревал, что зеленую настойку с запахом лекарств гонят из полыни, скошенной в местных полях. - Вот менуэт моих зеленых фей - Чтобы пошло вновь сердце на поправку. Еще глоток и посчитать смогу Всех ангелов на острие булавки! - проде