а низких восточных диванах до напудренных улыбающихся лиц. Кажется, мода на аристократическую бледность превращалась в эпидемию желтухи. - Э-ми-ли, повторите, Джек,- снова свернутый веер похлопал его по плечу,- ну же, не робейте, дорогой - Эмили. Я-ус-тал - повторите, Эмили,- хотелось сказать Жаку в ответ, но вместо этого он покорно произнес: - Эмили. Семени... Времени... Бремени... Смелый ли?.. - Вы не прочтете мне то стихотворение, что написали в альбоме дорогой душечки Кейтлин? - Но, Эмили, это ведь альбом Кейтлин. Она поджала губы - стрела попала в яблочко, главное, чтобы теперь Эмили не вздумалось послать ее обратно - прямо Жаку в горло. - Я напишу для вас новое. Но ей, похоже, не нужно новое. Она как глупая девчонка, хочет играть именно в тех кукол, которые подарили подружке. Должно быть, и Жак - один из таких подарков. - Клементье! Эй, Клементье! - Жак мысленно возблагодарил судьбу - Джастин лавировал между собравшимися в салоне людьми, как бригантина между неповоротливыми клиперами. Идеальный как всегда - черный фрак, белая манишка, бриллиантовые запонки. Манжеты - исписаны. Джастин любил на людях делать вид, что идеи приходят к нему так внезапно, что он не успевает даже достать блокнот. Джастин шел, размахивая тростью, ни мало не заботясь о том, что может вот-вот задеть ею кого-то из гостей. Остановился в шаге от Жака - грохнул тростью об пол в каком-то дюйме от стопы Эмили. Сдернул с головы цилиндр, жеманно поклонился. - Мои комплименты, мисс, вы сегодня бледны, как настоящая леди,- проговорил Джастин, стащил зубами со свободной руки перчатку,- Кровопускания? Эмили, явно не понимая, как реагировать на такой неожиданный комплимент, спряталась за веером. Страдания.... Терзания... Голодание...- подумал про себя Жак, даваясь смехом. Джастин всегда был джентльменом. Он водрузил цилиндр обратно на голову и повернулся к Жаку. - Вечер похож на соевый китайский сыр,- заметил Джастин достаточно громко, чтобы хозяйка салона - мадам Вестфорд, матушка Эмили - его услышала,- такой же экзотический и такой же пресный. - Милый Джастин,- откликнулась со своего места мадам,- без вас любой вечер пресный. Может, прочтете нам что-нибудь из ваших дерзких эпиграмм? - Если настаиваете,- Джастин развернулся на каблуках, опираясь на трость - изящно, как в балетном па,- Как солнца луч пронзает тучи, Пронзен я взглядами кокеток... - Эпиграммы не ваш жанр,- вмешался Жак. Это было частью игры - Джастин всегда на публике читал его стихотворения. Жак вообще не помнил, чтобы Джастин читал что-то из своего - впрочем, это не имело ровным счетом никакого значения. Он одалживал строчки, как одалживают дорогие запонки, а сегодня за свое спасение Жак был готов заплатить и подороже. - Что ж, мой маленький друг прав,- Джастин отвесил Жаку издевательский поклон,- пожалуй, в следующий раз я порадую вас образчиком эпической поэзии. Он поспешно взял Жака под руку и решительно повел в сторону от Эмили - та даже не успела возмутиться. - Ну что, милый друг,- прошептал Джастин Жаку в ухо, почти касаясь мочки губами,- позволь в благодарность устроить тебе свидание с зеленой феей? Шеей,- не отвечая, но следуя за Джастином, думал Жак,- змеи.... Смелее... Несколько недель назад Жак написал стихотворение про паб, этакий суд Господень. Джастин потом продекламировал этот стих на одном из бесконечных салонов. Или это был церковный пикник? Да, скорее пикник - Джастин любил все обставлять именно так. Если уж пастор и честные прихожане устраивали посиделки на траве, Престон появлялся под руку с поддатой проституткой - зато в белоснежном костюме и шляпе - и читал стихи про пьянство. Конечно, имени автора он никогда не называл, и Жаку удалось избежать дурной славы. Как и любой другой, впрочем, тоже. В этом районе Лондона приличных заведений (не считая церкви, конечно) было всего раз-два и обчелся. Трактир, в который Престон притащил его после того, как спас из цепких лап светских львов, к таковым не относился. Здесь всегда было темно и дымно - в подвале, кажется, был опиумный притон. Каждый раз, уходя отсюда, Жак не досчитывался часов или кошелька. Это был храм воровства. Джастин возмещал убытки. Ему нравилась компания Жака - конечно, кому же будет приятно сидеть в этом злачном месте, эпатируя публику белизной манишки, в полном одиночестве? Жак был не прочь - пока Джастин платил за выпивку. Абсент сюда по слухам доставляли из самого Парижа. Им баловались там Проклятые поэты. Жак заочно относил себя к ним, хоть и подозревал, что зеленую настойку с запахом лекарств гонят из полыни, скошенной в местных полях. - Вот менуэт моих зеленых фей - Чтобы пошло вновь сердце на поправку. Еще глоток и посчитать смогу Всех ангелов на острие булавки! - продекламировал Джастин, бросая свою трость расторопному слуге, подскочившему к гостям, едва они успели переступить порог. Жак отрицательно покачал головой на предложение снять пальто - ему было холодно. Он покачал головой, следуя за Престоном вглубь зала - к их постоянному столу. - Я написал это после второй бутылки,- недовольно заметил Жак,- ты мог бы и не стыдить меня этими бездарными строчками. - Лучшие откровения - те, которых стыдишься, мой друг,- Джастин сдернул с головы цилиндр, растрепав каштановые кудри, швырнул его куда-то в сторону - наверняка завтра цилиндр будет украшать голову кого-то из местных слуг. - Тогда вот тебе еще одно: я не хочу сегодня пить,- Жак сел, выправил манжеты, но на Джастина больше не смотрел,- ни сегодня, ни завтра, никогда. Кажется, я дошел до предела. Я же не сын богача - не могу прожечь всю жизнь на приемах и в кабаках. Мне нужно на что-то... - Жить? - насмешливо поинтересовался Престон,- уволь, Клементье, ты же сам говорил - разве это жизнь? - Я был пьян,- односложно ответил Жак. Принесли бутылку абсента. Джастин отвернул крышку самолично. Вытащил из нагрудного кармана ложечку - Престон всегда носил ее с собой. Еще одна эксцентричная деталь - дамы от таких жестов млели. - Ну, если ты решил вести трезвую жизнь,- Джастин пожал плечами. Поставил перед собой один бокал, положил на него ложечку с сахаром, понюхал горлышко бутылки - поморщился,- тогда - так и быть - буду напиваться в одиночестве. А ты поведешь меня домой и сдашь папеньке из рук в руки. Жак пару секунд наблюдал за тем, как ярко-зеленая жидкость, проходя сквозь сахар, становилась бледной, почти серой - как глаза очередной Мэри или Эмили в полутьме и в моменты, когда они говорили Жаку своими низкими грудными голосами "Эта рифма вам не слишком удалась. Кто же в наше время рифмует "Любимая" с "Налили мне". - Налей. Смелей... Апрель. Не жалей... Джастин рассмеялся. - В твоей жизни не хватает фей, милая Золушка. Волшебство этой тоже имеют срок годности до полуночи. Жак вцепился в свой бокал и осушил его разом - одним обжигающим глотком. Едва не закашлялся. Джастин наблюдал за ним, медленно потягивая напиток из своего бокала. - Алкоголь - верная гибель для всех мечтаний,- проговорил Жак, вытирая губы тыльной стороной ладони. - Нет рифмы банальней, чем "мечтаний" - "страданий",- подмигнул Джастин,- не опускайся до этого. Тем более, что за выпивку плачу я. - Ты-то сам не можешь срифмовать даже это,- Жак не знал, зачем сказал это. Реакция Джастина была вполне предсказуема - вся спесь мгновенно слетела с его холеного лица - кажется, даже немного ввалились щеки. Престон раздраженно взмахнул ложечкой, уронил ее на стол, снова схватил бокал и одним глотком выпил почти половину содержимого. - И кто это говорит? Сын мелкого английского фабриканта Смита - Джек? Или все же Жак Клементье, великий - хоть и непризнанный Проклятый поэт, ни разу в жизни не побывавший в Париже? - Ублюдок,- выплюнул Жак, привстал со своего места, оперевшись руками о столешницу. Джастин отзеркалил его жест, но в его взгляде теперь читалась усмешка - в словесной дуэли, похоже, смертельно ранены были оба, но Престон умел выдавать кровь за воду. - В воде из твоих жил все еще слишком много крови,- процедил Жак. - Что ты срифмуешь с этим гениальным пассажем, мсье Клементье? - Джастин улыбался ему в лицо издевательски,- "Тебе не пройти испытанье любовью"? Жак рассмеялся, усаживаясь на свое место. - Налей еще. В этих строках сбит ритм - и рифма никуда не годится. - Подумаешь - зато сколько драмы,- Джастин тоже сел и подмигнул Жаку. Жак вздрогнул - какое-то смутное предчувствие вплелось в серую полутьму кабака как яркая лента в волосы. Рукой он неловко задел свой бокал. Тот упал на бок, звякнул и прокатился к краю стола. Джастин легким жестом поймал его за секунду до падения на пол. - Приступ вдохновения? - полюбопытствовал Престон, внимательно разглядывая Жака. Он всегда так смотрел на него, если Клементье в голову приходила очередная строчка, и он бросался ее записывать. Может быть, Джастин надеялся увидеть над головой поэта за работой нимб. Или думал, что, если скопировать в точности его жесты, получится написать стихотворение не хуже. - Можно мне... карандаш? - Жак - как любой проклятый поэт, страдал от проклятия отсутствия карандашей. Джастин же изящным жестом все из того же кармана вытащил огрызок карандаша. "Невозможно разбить на три тысячи мелких осколков То, что пламя любви обжигало в горниле сердец. У меня на столе, уходя, ты забыла заколку..." Манжет неожиданно кончился, и Жак выпустил из пальцев карандаш, оперся локтями о столешницу и закрыл ладонями лицо. Джастин не попытался заговорить и несколько секунд сидел молча - Жак ощущал на себе его п