— А ведь она была в штате прачкой, представляете? — Впервые посмотрел на нее ученый. — Никто и подумать не мог!
— Коды? — Всерьез удивился Мечев. — Тогда почему вы еще здесь?
— Нас убьют в Султанате, — развел руками старик. — Он это знал.
— Я это знаю, — повинился офицер.
— Но мы не сердимся на него.
— Потому что он…
— Это я…
— А как можно сердиться на себя? — Хором сказали все трое.
— Существуют другие страны, кроме Султаната, — намекнул Мечев.
— Они вновь захотят сделать оружие. — трое синхронно покачали головами.
— Фронтир?
— Искин уничтожил корабли. Вывел из пусковых шахт и расстрелял прямой наводкой движители…
— По моему приказу…
— Но мы не сердимся на него. — Вновь выдохнули трое.
— Мы подняли один и уже чиним, — гордо ответила дама. — Я…
— Мы…
— ЗНАЕМ..
-..как. Ведь я — знаю, что знает Алеф, наш энергетик.
— А я — могу варить обшивку, как Мохаммед. — подмигнула барышня.
— А вы — хотите прожить четыреста одиннадцать жизней? — С мудрой улыбкой посмотрел на них старик.
— Вы — один… Но как же ваши семьи? — сбился с толку Мечев, лихорадочно пытаясь просчитать обстановку.
— У НАС около тысячи детей, шести тысяч внуков. Мы любим каждого. Мы помним их первые шаги. Столько счастья! Месяцы приятных воспоминаний! — Старик зажмурился от удовольствия.
— ТАМ — первая любовь и выпускные балы…
— ТАМ — первые погоны и полеты, — добавил басом офицер, сверкая глупой улыбкой.
— Двадцать пять тысяч лет жизни в воспоминаниях и опыте, которые мы готовы подарить тебе. Пойдем с нами? — Протянул старик руку к выходу.
Заманчивое предложение, от которого, почему-то, хотелось бежать со всех ног. Но то, что число населения сократилось с семисот двадцати до четыреста одиннадцати — буквально кричало, что при резком отказе процесс может быть и не добровольным… Ведь потом те, кто выживет, простят остальных… Внутри доспеха Ылшу легонько тряхнуло от этой фразы.
— Вынужден отказать. Мною взяты долгосрочные обязательства. Моя самоидентификация необходима для их исполнения.
— Так может, ваши напарники?
— Параметры контракта запрещают им подобное волеизъявление. Но если вас интересует личное мнение — они не хотят. — Мечев озвучил синхронные ответы в так-сеть.
— Ваше право, — не настаивая, повел плечом военный. — Итак, вернемся к формированию контракта на перевозку.
— Только после личного заверения добровольности…
— Это формальность. Я — НЕ ХОЧУ. Вы получите согласие от меня ровно четыреста одиннадцать раз, — хмыкнула дама.
— Итак, мною собраны расчетные карты на сорок две тысячи динар. — Подхватил офицер. — Это весь объем наличных. Еще есть казна базы на кодированном носителе, с кредитным лимитом в шесть миллионов, но мы не гарантируем, что счет не закрыт или не будет обнулен при синхронизации с банком.
— Мы честны, — подтвердил ученый.
— Ожидаем того же от вас. — женский голос. — Груз должен быть доставлен в кратчайшее время.
— Это очень важно! — Подчеркнул военный. — Жаль, что вы не хотите стать одним из нас. Слова были бы не нужны.
— Я попробую вас понять, — все обдумав, решился Ылша, отдавая команду на раскрытие доспеха.
И одновременно, приказ в так-сеть: "Начали-три".
Холод слабоосвещенных коридоров уводил вглубь базы радиальными маршрутами, неудобными, неоптимальными — сконструированными для обороны, но не удобства перемещения. Иногда коридор отсекало лифтом без намека на лестницу-дублер, и Мечева вместе с сопровождающим уносило на несколько ярусов вниз. Его взялся провести с собой "ученый", оставив "военного" и "даму" в приемном доке, дабы скоротать беседу оставшимся. Хотя, как Ылша понял, отряд все равно будет разговаривать с одним и тем же… существом. Оттого, видимо, не было конвоя для "гостя" — зачем, если любая попытка агрессии в отношении единственного "экскурсовода" тут же будет известна остальным? Мечев не забыл того момента задумчивости, когда ученый сверялся с мнением Анила и Дерсана… Если все это не грандиозная постановка — некий аналог пси-связи бьет даже через глубину переборок и толщу базальта.
— Мне приходится экономить, — извиняющимся тоном произнес старик, выуживая из кармана фонарик в очередном витке коридора, начисто лишенном освещения. — После гибели ИскИна ремонтные дроны стали бесполезным куском железа. Все ветшает, свободных рук для ремонта нет. Энергии много, но ее еще нужно довести…
— Вы говорили о четырехсот "вас". В моей картотеке семь сотен. Что случилось с тремя сотнями экипажа?