— Никакой неловкости нет! — Не удержался от движения руками Жаков и тут же одернул сам себя, выпрямившись со всем официозом. — Есть исключительно желание способствовать успешному исполнению миссии! Для того и работаем, да-с.
— Господин лейтенант, на правах старшего по возрасту, я бы рекомендовал прислушаться к совету господина Жакова, — с расположением обратился граф. — Опыт, накопленный поколениями, будет нерационально игнорировать. Поверьте, тут собрались ваши искренние благожелатели и друзья.
— Приятно слышать, — отреагировал доброй улыбкой Мечев. — Однако же хочу отметить, что дело не во вздорном нежелании слушать советы старших. В планах отряда — применение неочевидной тактики выполнения миссии. В этой связи, для нас выглядит избыточным предлагаемое аналитиками биржи, — развел руками Ылша.
— Так, если вы поведаете нам вашу тактику, то мы могли бы его обсчитать и составить эксклюзивное предложение…
— При всем желании, не могу сообщить, — чуть виновато произнес лейтенант. — Считайте это суеверием. Со своей стороны, могу отметить, что до нас традиционными методами контракт пытались исполнить четыре раза. И каждый раз попытки завершались трагически. Потому считаю оправданным предпринять иную тактику действия.
— Разумно, — со скрываемым зубным скрежетом, ответил Жаков.
— Мы будем искренне желать вам успеха, лейтенант. Однако хочу так же отметить, что мы, мужчины, рискуя в пустоте, должны помнить о тех, кто ждет нас на поверхности. — Граф мысленным усилием открыл инфоконверт с пометкой срочно и с тщательно скрываемым облегчением процитировал. — А ведь у вас жена в положении, ожидается прибавление, с чем я спешу вас искренне поздравить. Потому, при всем оптимизме, вами излучаемом, я бы настоятельно рекомендовал оформить страховку отряда. — Надавил голосом граф, уже раскусив, что собеседник достаточно умен и вполне поймет грубоватый намек.
— Вы правы, ваше сиятельство, — развел руками Ылша. — Эту мудрость будет недальновидно игнорировать.
Граф довольно выдохнул.
— Но хватит ли нам на это средств? Вот что меня беспокоит.
— Сорока тысяч, выделенных нанимателем на контракт, будет более чем достаточно, чтобы все ваши родственники, а так же их внуки, смогли прожить безбедную жизнь, храня светлую память о тех, кто жизнями оплатил благоденствие рода. Ведь ради счастья близких мы и живем. — Высокопарно, хоть и сам себе не веря, произнес Зимородов.
— Дело в том, что отряд собирается совершить крупную покупку из арсеналов СН Афины. — Доверительно произнес Мечев. — И есть опасения, что тех трехсот тысяч рублей, которые отряд желал бы в нее инвестировать, если вычесть страховку, будет, увы, недостаточно. Но данная неопределенность по-прежнему неразрешима, так как мы все еще не знаем цен.
— К-каких трехсот тысяч? — замандражировав, господин Жаков утер пот со лба.
— Мы желали бы использовать собственные средства, — широко улыбнулся лейтенант. — Однако никак не можем их потратить. Не смотря на декларируемое желание помочь отряду в исполнении миссии, господин Жаков отказал нам в доступе в спецсекцию гражданской обороны.
— У вас же инженерный контракт! — отреагировал тот.
— В котором нам не нужны предлагаемые вами средства. Но нужно кое-что еще из другого перечня. У нас иная тактика, господа.
— Пожалуй, мы не станем препятствовать начинанию перспективного отряда? — Строго посмотрел граф на подчиненного.
Какая, к лешему, страховка! Триста тысяч в неликвидной секции!
— Н-но… Там нетипичные наименования поверхностного и глубинного базирования…
— Именно так, — подтвердил лейтенант. — Укрепленная крепость и комплект сил и средств для ее монтажа.
— Оригинальный подход, — пробормотал граф себе под нос, прикидывая — выдержит ли комплекс, созданный для защиты штабного генералитета от орбитальной бомбардировки и наземного штурма такую вещь, как импульс близкого разряда пустотной мины. По всему выходило, что вполне может. Только что это лейтенанту даст? Впрочем, не важно — куда более приятно, что это даст самому Зимородову — а именно пять процентов от цены.
— Ваша светлость, еще мы заинтересованы в участке земли на Афине для пробного монтажа крепости и обкатки. В дальнейшем участок земли планируем использовать в качестве места отдыха персонала на поверхности. Сады плодовых деревьев, ручьи и озера приветствуются. Бюджет — до ста тысяч рублей. Не порекомендуете, с высоты вашего опыта, приемлемые варианты?
Вопрос вместе с суммой, адресованный крупнейшему землевладельцу Афины, смотрелся откровенной взяткой. Более того — был ею, о чем понимали все присутствующие.
— Коды доступа направлены вам по спецпротоколу, мой друг, — кивнул граф. — Вечером с вами свяжется мой поверенный и решит второе ваше затруднение.
— Искренне вам благодарен, — последовал новый поклон.
— Конец связи.
— А страховка? — Как-то вяло напомнил Жаков.
— Константин Александрович, не беспокойтесь, эти люди не собираются умирать, — в великолепном настроении отмахнулся Зимородов.
В прозрачной дымке раскуриваемых благовоний, плывших под протяжный восточный напев, мысли Илькера, второго сына уважаемого атабека из семьи Ад-Дин, были подобны шагам мудреца, рассмотревшего истину на горизонте. Рано или поздно выбранная дорога приведет его к цели, будут ли те шаги коротки или длинны, медлительны или подобны бегу. Новый вдох из позолоченного мундштука добавили Илькеру уверенности и гордости за величие собственных мыслей. Хотя частью холодного ума, не загаженного дурманом стараниями нейроимпланта, Илькер понимал, что на этой заштатной планетке ему может не хватить жизни, чтобы дошагать хотя бы до тех ступеней, с которых он был сброшен в ходе одной из многочисленных дворцовых интриг. Возможно, наказали даже не его персонально, а всю семью — через него, отправив верного сына благородного рода наместником на заштатную планету Чиле.
Другой бы обрадовался высоким постом, но для Илькера назначение в такую дыру смотрелось изгнанием, ссылкой, низвержением от благословенной длани Ататюрка. Власть не радовала, дурман все чаще навевал тяжелые мысли, а прекрасные танцовщицы, кружившиеся в конце зала, не вызывали вожделения. Чужая планета, не принадлежавшая ни ветви Ад-Дин, ни иным союзным ветвям, ощущалась, как вражья засада, а не новый дом. Подходы ко дворцу защищали верные люди, но что от этого толку? Всего шаг за границы имения — и та мера власти, что была определена ему в документах, обернется бессмысленными чернилами на бумаге. Чужая семья, владевшая планетой, не станет терпеть воли Ад-Динов, не даст поставить в казначейство своих людей, не позволит перекроить финансовые ресурсы и не станет делиться прибылью, дабы собрать достаточно денег для подарка одному из секторальных визирей. А без подарка никто не вспомнит о несправедливо забытом Илькере… Он, разумеется, может потребовать подчинения — ведь воля Ататюрка свята во всех трех измерениях Османской Империи. Но вместе с покорностью получит и яд в кубок… Или клинок меж ребер от прекрасной наложницы. Или окажется столь неловок, что свернет сам себе шею, спускаясь по лестнице… Жизнь — непредсказуемая штука.
Родная семья не может помочь — Илькер ныне как зараженный, но вместо болезни — немилость. Он и сам не станет просить у отца и братьев, зная, что те непременно помогут и безо всяких уговоров, когда придет время. Но придет ли оно вообще? Или до конца дней своих он будет наместником своего дворца?
Ничего, рано или поздно он придумает, как себе помочь. И мысли, как шаги, вновь принялись медленно сменять друг друга — иногда похожие, иногда одни и те же, как и положено шагам, рано или поздно они позволят дойти до заветного решения. Главное не останавливаться.
Дым из мундштука вновь покрыл собой пространство комнаты.
— Мой бек, межгалактический вызов, — верный слуга бухнулся лбом о белоснежный ковер, блеснув яростной надеждой в своих карих глазенках.
Тоже, паршивец, хочет обратно — и надеется на возвращение как бы не больше хозяина. Но Илькер, в отличие от глупого слуги, не верил в легкие решения и не обманывал себя дурными мечтаниями. Хотя за благой порыв не стоит его наказывать. А вот за то, что посмел сказать о вызове при слугах — следует всыпать плетей.