Кроме морских частей в Кронштадте квартировало несколько артиллерийских и пехотных полков, а также войска специального назначения: саперы, телеграфисты, железнодорожники и т. д.
Во времена реакции между морскими и сухопутными частями существовала глухая вражда. Царские власти прилагали все усилия, чтобы натравить солдат на матросов, посеять между ними непримиримую рознь. Своими речами они всячески поддерживали взаимное недоверие между теми и другими. Порою в городе происходили кулачные бои и самые настоящие драки между «флотскими» и «армейцами», как в просторечии называли тех и других. Господа вирены в таких случаях потирали руки.
«Разделяй и властвуй» — эта старая формула была жизненным принципом их подлой, лукавой политики.
Солдаты Кронштадтского гарнизона мало чем отличались от солдат других местностей, но, благодаря неустранимому соприкосновению с более культурным элементом морских команд, их политическая сознательность, их культурная зрелость была все-таки выше, чем их товарищей, расквартированных в других местностях России.
В 1905–1906 гг. во время кронштадтских восстаний сухопутные полки дружно действовали рука об руку с морскими частями. Но в наступившую затем реакционную пору об этот лед возобновившегося недоверия матросов к солдатам разбивался всякий революционный порыв, и только революция 1917 г. окончательно разбила этот лед.
Глава III. РАБОТА В КРОНШТАДТЕ
В одной из комнат Кронштадтского партийного комитета я сразу наткнулся на группу руководящих товарищей. Здесь находились: старый потемкинец Кирилл (Орлов), студент-психоневролог, освобожденный из «Крестов» событиями Февральской революции — Семен Рошаль, Дмитрий Жемчужин[44] и, наконец, тов. Ульянцев, бывший каторжанин, осужденный в конце 1916 г. по нашумевшему делу кронштадтских моряков[45]. Этот процесс получил широкую огласку в связи с тем, что его суровый приговор вызвал единодушную волну рабочих забастовок протеста в Петрограде, Москве и во многих провинциальных городах.
Из всей этой группы я прежде знал только одного Рошаля. 9 декабря 1912 г. он был арестован вместе с другими витмеровцами[46], а во время войны, до своего ареста, состоял членом кружка, собиравшегося у меня на квартире для дискуссий по вопросу о войне, по другим текущим вопросам и, наконец, по теории марксизма. Нечего и говорить, что тов. Рошаль все время занимал большевистскую позицию и наряду со мной был большевиком-ленинцем.
Кронштадтские товарищи встретили меня необычайно тепло и радушно. Мы вместе прошли в редакционную комнату. В процессе интимной дружеской беседы я вкратце ознакомился с положением кронштадтских дел. Первый период стихийного сведения старых счетов с царскими угнетателями уже миновал, и Кронштадтский комитет, не теряя времени, приступил к организационному закреплению плодов революционной победы и к просветлению классового самосознания кронштадтских трудящихся путем систематической агитации и пропаганды. Под этим углом зрения правильное руководство местной партийной газетой приобретало значительную важность. Мы условились, что я буду редактировать газету, а студент-политехник П. И. Смирнов, татке являясь членом редакции, будет моим помощником. Он уже выпустил три первых номера «Голоса правды». Но в этот день он как раз находился в Питере.
С места в карьер я приступил к работе, просмотрел рукописи и уже приготовился писать передовицу и фельетон. По в этот момент крупный разговор в соседней комнате обратил на себя мое внимание. Оказывается, комендант города Н. Ф. Огарев собирался вывезти из занятой Кронштадтским комитетом квартиры принадлежавшую ему мебель. Вступивший с ним в жаркие объяснения тов. Кирилл Орлов наотрез отказался оставить квартиру без столов и стульев.
Вечером мы с Рошалем отправились в Совет военных депутатов.
С первых дней Февральской революции в Кронштадте образовался Комитет общественного движения[47], в просторечии называвшийся Комитетом движения. Но вслед за тем рабочие и матросско-солдатские массы выдвинули свои собственные органы, и на смену Комитета движения, представлявшего собой чисто интеллигентскую организацию, пришли Совет военных депутатов и Совет рабочих депутатов, которые на первых порах существовали раздельно.
45
В конце декабря 1915 г. полиции удалось раскрыть деятельность Главного судового коллектива РСДРП, единого руководящего партийного центра балтийского флота, который возглавляли Т. И. Ульянцев, И. Д. Сладков. В сентябре 1916 г. были проведены аресты некоторых членов Главного судового коллектива и матросов, подозревавшихся в связи с ними. Матросов-большевиков хотели судить по законам военного времени. По призыву Петербургского комитета РСДРП в их защиту выступили около 130 тыс. рабочих, прекратили работу 50 крупных предприятий. Суд обвинил матросов в принадлежности к подпольной большевистской организации на флоте, ставившей задачу насильственным путем добиться окончания войны, свержения царя, установления демократической республики. Под влиянием выступлений петроградских рабочих смертная казнь руководителям Главного судового коллектива была заменена каторжными работами.
46
В декабре 1912 г. в помещении частной гимназии Витмер состоялась конференция учащихся средних учебных заведений Петербурга. Участников конференции, некоторые из которых были арестованы полицией, впоследствии называли витмеровцами. Почти все участники этой конференции были отчислены из гимназий и училищ, где проходили обучение, многие без права поступления в высшие учебные заведения.
47
Комитет общественного движения был образован 1 марта 1917 г. В него вошли представители матросов, солдат ж рабочих. Он стал первым выборным органом революционной власти в Кронштадте. В его состав вошли большевики В. М. Зайцев, А. М. Любович, Ф. В. Громов. Председателем комитета стал эсер А. Хонох.