31 декабря в спецшколе был новогодний бал, на который мы могли пригласить знакомых девушек. Я пригласил свою бывшую одноклассницу и давнюю симпатию Валю Масленникову, Андрей - Женю Преображенскую.
Каюсь, стыдно перед Валей, но бала этого совершенно не помню. В дневнике же очень скупые строки, что бал был ничего, но я почти не танцевал. Много возились, дурачились в кают-компании, во взводе. Уехали в 5 утра. Андрей отказался провожать Женю, т.к. она жила недалеко от станции, а я проводил Валю и сидел час у нее, отогреваясь, но у них было только 7 градусов тепла. Идя от Вали домой, а это 3 км, боялся отморозить ноги, т.к. они совсем окоченели.
С 4 по 10 января мы с двоюродным братом Женей поехали в деревню Кипрево Ярославской области к моему деду с бабушкой на зимние каникулы. Взяли с собой по сумке продуктов, лыжи, я взял еще свою берданку с патронами, а Женя - этюдник с красками. Женя в основном рисовал деревенские виды, моих стариков и местных двоюродных братьев, а я часами бродил с ружьем по лесу, пытаясь расшифровать узоры следов зайцев и лисиц. Следов было много, уводили они за 10-15 км от дома, но их хозяев так и не удалось встретить. Может и к лучшему. Однажды лисий след вывел меня к небольшому холмику, у подножия которого были видны отверстия нор. Но, очевидно, мое приближение было услышано, т.к. от норы с противоположной стороны холма я увидел свежие следы - скачки удравшей хозяйки этого жилища. После неудачных походов в лес доставалось воробьям, возившимся около сараев с сеном за домами...
"13 января 1941 г. Было общее собрание школы. Докладывали результаты учебы и успеваемости, сопоставляли их с аналогичными показателями Ленинградской военморспецшколы, с которой мы, оказывается, соревнуемся. У Ленинградской успеваемость 97%, у нас - 96,6%. В нашей школе на первом месте по успеваемости наша 2-я рота. Наш взвод на 3-м месте по школе. И на этом весьма благоприятном фоне я чувствовал себя не очень уютно, неуверенно, стал бояться вызовов преподавателей по предметам, которые не успевал подготовить, стал или сбегать с этих уроков, или прогуливал весь день, уходя в какую-нибудь библиотеку-читальню, и читал там литературу, которую "проходили", например, "Что делать?" Чернышевского".
Из моего дневника видно, что "способствовал" моим прогулам занятий мой товарищ Андрей Айдаров, с которым мы ходили днем в кино или занимались у него дома пустой болтовней. Но у него с учебой было все в порядке, ведь он был принят в 8-й класс и для него все занятия - повторение пройденного. В дневнике попадаются такие записи:
"18 января. В школе не был. Ходил в читальню на Арбате по абонементу Жени. 20 января. В школу идти без выученных уроков не охота. Сказал это Андрею. Он согласен. Сходили в кино, в читалку, поехали к Андрею и сидели у него до 21 часа. Дурак"! (Какая самокритика!).
Дома, конечно, о моих прогулах долго не знали.
"21 января. Опять вместо школы в читальню... После читальни опять засиделся у Андрея. Какие у нас разговоры! Куда пойти, если выгонят из спецшколы? Решили в училище штурманов дальнего плавания. Туда принимают с 7-летки, но с 16 лет. Но где оно - не знаем".
"24 января. Сегодня получил по алгебре "плохо"... Ком. взвода поговорил со мной и сказал, что приедет ко мне домой. Да! Дела!"
"30 января. В школу не пошел...".
"31 января. Андрей тоже не пошел в школу".
7 февраля в дневнике попытка разобраться в самом себе и в сложившейся ситуации:
"Вчера поговорил с отцом и сказал, что не тянет меня в школу и что, если бы был интернат, то время бы даром не расходовалось, а учить приходилось бы. А это можно будет сделать, если учиться в другой школе, т.е. надо переходить из Москвы. Он разъяснил, среди 3-й четверти это делать бессмысленно, что надо дотянуть до весны, до осени, а там уже думать об этом. Я и сам понимаю, что нужно дотянуть. Осталось каких-то полтора, полтора! года учебы, вернее 13 месяцев, и буду уже в училище, но никак не могу. Черт знает, что такое! Чувствую, что хватило бы силы сидеть над дельной, практической работой, относящейся ближе к делу. Частенько хочется взяться за морскую литературу и изучать, изучать, делать конспекты, записи, выводы, чертить чертежи и многое другое. Но времени нет. Надо учить уроки, а я не могу. Не могу сесть за них! Видимо, не хватает воли. Это плохо, но на что другое ведь хватает, а на уроки нет.
Думаешь в школе: "Приду, сяду, часов на 7, позанимаюсь, выучу!" Приду, часов в 7 сяду, посижу часа 3-4, и то невнимательно, и все.
Иногда, правда, нападает. Сяду за физику и готов ее всю проконспектировать, прочесть, изучить. Лишь бы не отрывали меня, и сделал бы. Но и отрывают, и неуютно (холодно, пальцы замерзают), да и, главное, времени нет. Черт его знает, куда время летит, совсем его нет.
Или еще: взялся штопать перчатки и готов штопать все носки, какие есть, хоть весь день. Чего-то мне не хватает сейчас, что бы приняться за учебу. Найду ли я средство избавить себя от этой апатии к учебе (а это апатия?). Не знаю. По-моему, оно найдется. Не могу же все время так пропускать уроки. Если приедет ко мне ком. взвода, то все сразу выяснится. Я чувствую, что сейчас очень запустил нем. язык, тригонометрию, историю и еще кое-что. Знаю, что надо делать первым нем. язык, но откладываю его на последнее место, ибо знаю, что я с ним не покончу и другие уроки не выучу."
Запись 7 марта:
"Давно не писал. А нового много.
Во-первых: пропустил еще несколько дней...
В школе дела дрянь. Особенно ругается физик, т.к. я на его уроки хожу через день, и он никак не может меня спросить. Вот сейчас 7 марта, до каникул 2 недели, а у меня только 6 отметок (!) Это вместе с контрольными. Из них 2 "плохо", 3 "посредственно", 1 "отлично". А ведь четверть самая большая" ..." Сдал нормы на ПВХО 1-й ступени. Сдача происходила ужасно. Сдавали своим ребятам, в частности, Лебедеву. Он успевал за 0,5 часа принять нормы с целого взвода. Вернее, ничего не принимал, а договаривался со сдающим, какие отметки ему ставить.
Вот сдача на ВС 1 ст. (Ворошиловский стрелок 1 ступени) сложнее. Хотя нужно было сдавать материальную часть винтовки, мелкокалиберки, пулемета, гранат и стрельбу, принимали только материальную часть винтовки и ТОЗ. Мне поставили 5, т.к. я почти единственный сдавал пулемет. Со стрельбой дело хуже.
Я понял, что мне теперь не хватает в школе - это серьезной практической работы. Хотя у нас сейчас есть военно-морское дело, но оно только 2 часа в неделю и не может затмить остальные уроки.
6 марта была контрольная работа по физике. Я готовился, но все не успел (с 4-х до 7 утра) и едва написал, а на втором уроке засыпался на законе Гука. Но настроение у меня было, удивительно, на редкость спокойное. Физик направил к старшему лейтенанту. Я даже с какой-то радостью искал его после уроков, уйдя с проверки, т.к. не хотел видеться с ком. взвода. Со старшим лейтенантом тоже разговаривал спокойно, хотя поджилки дрожали...
На комсомольском взводном собрании меня крыли больше всех. Кое с кем согласен, а с некоторыми - не со всем.
Ком. отделения Эмик был у нас дома. Нашел все-таки. "Побеседовали" Уперся как бык: "будет он ходить в школу!" Ну и еще многое...
Сегодня не пошел в школу, не выучил нем. язык. У меня сейчас в голове мысль: уйти из школы и поступить в штурманский техникум. Туда принимают после 7-летки с 16 лет. Там учиться 4 года. Хотя жалко терять 2 года, но там, кажется, больше практической работы. Но предстоит ряд трудных задач решить. Как уйти из школы. Сейчас, выходит, что зря поступил и учился полгода, что я там получил, кроме формы, это дисциплину и строевую подготовку. Да, о форме. А если ее отберут, я останусь ни с чем. Пальто у Жени, брюк нет, пиджака нет. Сегодня решил узнать у Львова все подробности, а затем действовать."
5 мая 1941 г.