— Здравствуй, Катя, проходи, присаживайся. Рассказывай, как дела в школе? Как поживают родители? И что тебя привело к нам в поликлинику?
То, что я услышал в следующую минуту от пятнадцатилетней девочки в ужас меня не повергло, но весьма удивило и ошарашило. Скажем так, не каждый день приходится такое слышать.
— Дядя Руслан, я беременная, помогите мне, пожалуйста!
А что могло быть хуже услышанного сейчас от школьницы, сидящей передо мной на диване. И как я, подполковник медицинской службы, должен буду ей помочь и каким образом, если выход при таких делах только один — прерывание беременности, или выйти замуж за соблазнителя, но не в таком же юном возрасте. Мама с папой, конечно, не проинформированы. Начальник военно-морской поликлиники кронштадтского гарнизона, а напротив сидит девятиклассница — ровесница моей старшей дочери с весьма странной просьбой. Оригинально и неожиданно!
— Катя, а твои папа и мама в курсе этого?
— Они ничего не знают, но, если узнают, они меня точно убьют!
Напряженно думаю о сложившейся ситуации и что мне по ней сейчас предпринять. Родители Кати убивать ее, естественно, не будут, однако могут сорваться и устроить шум, о чем впоследствии будут жалеть. Психика девочки может не выдержать такого напряжения, и она явно может что-нибудь сотворить с собой. Был такой случай в Кронштадте, когда обманутая девушка покончила с собой — отравилась барбитуратами, но той было восемнадцать лет, а Катя в девятом классе учиться, и ей всего пятнадцать, что еще хуже.
— А какой срок беременности, Катя?
— Не знаю, дядя Руслан, но месячные третий месяц отсутствуют. Помогите мне пожалуйста, но родителям не сообщайте!
Внимательно всматриваюсь в объятое тревогой лицо девочки. А ведь действительно этот подросток с отчаяния может чего натворить, если сейчас она выйдет от меня, не будучи уверенной в решении ее вопроса. Видно, я для нее — действительно последняя инстанция и надежда, если уж ко мне пришла. Ну и дела!
— Катя, а от кого ты забеременела, кто он?
Девочка называет фамилию одноклассника, которая мне ничего не говорит. Родителей его, судя по всему, я и не знаю, да и не даст это ничего, скорее всего они от этой ситуации отмежуются.
— Ладно, Катя, сейчас будем думать, как тебе помочь. Ты посиди здесь, я через три минуты вернусь.
Захожу к Ларисе Федоровне и ставлю ее в курс последних событий. Лариса Федоровна старше меня на пятнадцать лет, мудрая и рассудительная. Я не считаю зазорным иногда советоваться с ней.
— Руслан Георгиевич, не берите на себя этот груз, расскажите ее маме, она умная женщина и примет правильное решение. Вы по сути ей никем не доводитесь, и не Вам решать проблему. Расскажите все матери Кати, вот Вам мой совет.
— Послушай, а если девочка с собой что-нибудь сделает? Разве мало таких случаев было. У нее сейчас в голове сумбур и страх от ужаса содеянного. И как дальше потом, если она натворит дел?
Лариса Федоровна настаивает на своем, но я уже принял решение. Возвращаюсь в кабинет и смотрю телефонный справочник. Наконец, искомый номер найден, и я его решительно набираю. Звоню заведующей кронштадтского Родильного дома Холодовой Галине Николаевне и прошусь на срочную встречу с ней. С Катей выходим из поликлиники и направляемся на выход, уже в коридоре заглядываю к Ларисе Федоровне и предупреждаю, что меня не будет с полчаса. Она осуждающе качает головой.
С Галиной Николаевной мы давнишние знакомые, а с ее бывшим мужем Юрием мы были в депутатах Кронштадтского районного Совета еще в начале девяностых. Они в разводе уже два года и в настоящее время вместе не проживают. Ее бывший супруг перебрался в Псковскую область на постоянное место жительства. На втором этаже Родильного дома прошу Катю подождать меня в приемной заведующей, приоткрываю дверь и прошу разрешения войти. В кабинете застаю помимо хозяина подведомственного учреждения и мою хорошую знакомую врача акушер-гинеколога Родильного дома Маргариту Подлужную, и это так кстати. Поздоровавшись, излагаю им в подробностях сложившуюся ситуацию. Сидящие напротив меня милые женщины очень хорошо знают маму Кати Смирновой и, когда я закончил свой рассказ, они странно переглядываются. А что они еще могли подумать, если к ним привел несовершеннолетнюю девочку сам начальник гарнизонной поликлиники. Спешу объяснить им происшедшее несколько с другого ракурса, называя фамилию одноклассника, от которого забеременела Катя. Мои собеседницы успокоились, интриги не вышло, но они великолепно знают семью молодого соблазнителя. Мама работает завучем по воспитательной работе, и именно в той школе, где учатся обе жертвы любви, а папа школьника преподает в каком-то ленинградском институте. Далее втроем обсуждаем сложившуюся ситуацию и приходим к одному общему выводу, что необходимо пригласить Катю и объяснить ей необходимость немедленного прерывания беременности, если таковое возможно вообще из-за ее сроков. Тяжелую миссию разговора с матерью девочки возложили на меня. Катю забрала в смотровую Подлужная и, осмотрев ее, определила срок беременности, который по времени уже требовал немедленного вмешательства. Она объяснила девочке, что завтра ей придется с утра прибыть к ней и до вечера находиться под ее надзором, то есть пропустить учебу в школе. Катя облегченно вздыхает и обещает быть ровно в назначенный срок…