Хамзат был женат на своей односельчанке, звали ее Мадина Исхановна. Она работала бухгалтером в отделе культуры при кронштадтском исполкоме, где ее отчество произносилось в несколько измененной форме — Мадина Ивановна. Мадина была привлекательной и коммуникабельной чеченкой, синеглазой блондинкой с неунывающим при любых неугодных обстоятельствах характером. Она и детям перекроила имена на русский лад: имя старшего сына Джамаллаудина превратилось в Джоника, дочь Марьям в школе стали называть Мариной, а самый младший Ильяс стал Илюшей. С чувством юмора Мадина всегда была на «ты», что ощущалось особенно при общении с ней. Как много значат женщины такого типа в сохранении благополучия в отношениях, я понял значительно позже.
Семья Хамзата дополнялась многочисленными племянниками, количество которых постоянно менялось, он пристраивал их на учебу или же на престижную работу. Своего племянника — сына старшей сестры, он устроил участковым уполномоченным в кронштадтском РОВД, звали его Асланбек. Кучерявый, смуглый и чем-то похожий на цыгана, только отслужил в армии, когда его забрали в Ленинград, где Асланбек поступил сразу же на первый курс заочного отделения юридического факультета. Правда, пробыл он в участковых недолго, и все по собственной глупости. Пока он на службе носил форму, вел себя весьма скромно и чинно. Однако, переодевшись в цивильное, резко менял свое амплуа ревнителя закона на дебошира и пьяницу, а дальше в несомненном сопровождении шли девушки легкого поведения и драки, заканчивающиеся задержанием и препровождением. После четвертого эксцесса терпение Хамзата лопнуло, и Асланбек с позором был отправлен домой как не выдержавший испытательного срока.
Магомед, следующий племянник Хамзата, был сыном младшего брата его отца и являлся единственным персонажем, которому я искренне желал успеха и удачи. Высокий смуглый брюнет — его мамой была узбечка, он производил приятное впечатление неподдельной скромностью, послушанием и почитанием старших. Он отказался быть юристом и выбрал Ленинградский политехнический институт, куда, кстати, поступил своими стараниями и силами, ибо обладал хорошей образовательной базой и окончил Знаменскую среднюю общеобразовательную школу на серебряную медаль. Он уже был студентом четвертого курса, когда произошли непредвиденные события, невольным свидетелем которых я стал. Выделяясь своей весьма эпатажной внешностью, он не мог не привлекать к себе внимание слабого пола, как среди однокурсниц по учебе, так и из окружающих его лиц в месте постоянного проживания, то есть в Кронштадте. Но однокурсницы его не привлекали ввиду своей молодости, неопытности и наличия девственности, что означало-вначале под венец, а потом — все остальное…
Но однажды в магазине он увидел высокую красивую блондинку, которая подарила ему лучезарную улыбку, показав ровный ряд белоснежных зубов, от чего Магомед сразу же потерял голову и покой. Они познакомились. Таня — так звали блондинку, была старше его на четыре года и к тому же замужем за водителем-дальнобойщиком. Они с мужем проживали на 19-ом квартале на окраине Кронштадта, и там же в детском саду она работала воспитательницей. Замужем она была два года, но детьми пока не обзавелась. Раньше она с сестрой проживала в общежитии для строителей всесоюзной стройки — защитных сооружений от наводнений в Ленинграде, то есть кронштадтской дамбы. Они были родом из Молдавии, гагаузы по национальности — была такая немногочисленная народность на территории Союзной Республики. А на третий год вышла замуж за водителя-дальнобойщика, возившего товары по всем дорогам и уголкам нашей огромной страны. Он часто отсутствовал, а красавице так не хватало мужского внимания. А тут — молодой кавказец под два метра ростом, перед которым Таня и не устояла, закрутив с Магомедом роман. Жила она на втором этаже высотного длинного девятиэтажного дома, который мы, старожилы Кронштадта, называли «китайской стеной», ибо в этих огромных домах было до двенадцати подъездов, а длина каждого дома составляла более двухсот метров.
Молодая женщина была к тому же большой выдумщицей, не лишенной девичьего романтизма, предложила Магомеду сложную и заумную систему встреч: когда в окне на подоконнике стоял горшок с декоративным кактусом, это означало, что мужа дома нет и можно входить. «Входить»
— еще громко сказано, ибо, по сути, это не означало войти в двери, а нужно было по пожарной лестнице подняться до уровня второго этажа и встать левой ногой на карниз, левой же рукой ухватиться за раму предварительно открытого ею окна и затем проникнуть внутрь. Магомед поделился со мной о знакомстве с неотразимой блондинкой, рассказал о пожарной лестнице, о кактусе, карнизе и окне. Мне это почему-то очень не понравилось, и я выразил свои подозрения и неудовольствие вслух: