— Наверняка не зря, — заметил инспектор. — Теперь мы знаем, что Артем Поликарпович Золотов к хулиганству и рукоприкладству склонен. Но сейчас мы занимаемся убийством Андрея Викторовича Золотова, в смерти которого обвиняется присутствующая здесь Маргарита Викторовна.
Барышня вздрогнула и вскинулась.
— Я, Ефим, с вашим рапортом ознакомиться не успел, — продолжил инспектор. — Так что вам слово.
— Как?! — вскинулась барышня. — Неужели вы, Ефим Родионович, верите в то, что я могла убить своего брата?!
— Думаю, не могли, — сказал я. — Иначе избавились бы от него как-нибудь попроще. Без легенды про Петровскую арку и без вот этой композиции, — я указал на рисунок в руках инспектора. — Это ведь вы нарисовали?
— Вы можете это доказать? — вопросом на вопрос ответила барышня.
— Конечно, — сказал я. — О ваших уроках рисования мне рассказал Артем Поликарпович, и вряд ли это ваш единственный рисунок. Найдем их, найдем вашего учителя, подключим экспертов, и, уверен, они установят авторство. Вот только они сделают экспертизу не бесплатно, а мы, в свою очередь, вчиним это вам в иск.
Барышня кивнула.
— Не нужно. Это я нарисовала. Как запомнила легенду, так и нарисовала, — в ее глазах на миг мелькнуло «что, съел?», но тотчас исчезло, уступив место кроткому недоумению. — Но ведь рисование — это не преступление.
— Само по себе — нет, а вот как часть преступного замысла — уже да, — продолжал я. — Так же и с легендой. Можно приукрасить сказку ради красного словца, а можно — ради убийства.
— Скажите на милость, и как же я его совершила?
— Сейчас расскажу, — ответил я, моментально оказываясь в центре внимания. — Не знаю, когда вы решили избавиться от брата, но полагаю, случилось это, когда он проиграл в карты тридцать тысяч. Наследство, как я понял, у вас общее, и хотя карточный долг…
— Сколько?! — проревел купец так, что стекла задрожали. — Убью!
— Успокойтесь, Артем Поликарпович, — сухо бросил инспектор. — Его уже убили.
— Так ведь он и убил, — тотчас вскинулась барышня. — Своими придирками.
— Ах ты тварь!
Сжав кулаки, купец рванулся было к ней, но Семен был начеку. Удар по затылку вернул буяна на место. Барышня, быстро встав, отступила к стене.
— Садитесь, Маргарита Викторовна, — сказал инспектор. — Противоправных действий мы не допустим. Вас будут судить исключительно по закону.
— Простите, Вениамин Степанович, — сказала она, вновь опускаясь на стул. — Но я пока не услышала — судить за что?
На дядю она даже не взглянула. Тот застыл, выпучив глаза и открыв рот.
— Разумно, — согласился инспектор. — На чём мы остановились? Итак, деньги промотаны, легенда рассказана, рисунок нарисован. Дальше, Ефим.
— Один момент, — сказал я. — Деньги не промотаны. Мартын отобрал у шулера расписки Андрея и отдал их Маргарите Викторовне. Однако, судя по моему сегодняшнему разговору с Катериной, до Андрея они так и не дошли.
— Катерина Фролова? — уточнил инспектор.
— Она самая, — ответил я. — Оба Золотовых были к ней неравнодушны. Младший мог бы стать фаворитом, не будь он без гроша за душой. Катерина откуда-то знала, что он всё проиграл.
— Откуда? — сразу спросил инспектор. — Такими вещами обычно не хвастаются.
— Пока не знаю, но обязательно спрошу, — ответил я. — Может, проболтался, а может, и подсказал кто. Так или иначе, дела у Андрея последнее время шли неважнецки. Как недавно заметил Клаус Францевич, на жизнь ему жаловаться было рано, но что-то предпринять — уже пора. Однако был он не «предприниматель» — вон, купец, когда в Москву собрался, все дела на Маргариту Викторовну оставил, — так что наверняка просто плыл с печальной миной по течению, пока на горизонте не появилась легенда, способная одним махом решить его проблемы. Думаю, убедить его на этот трюк было не сложно.
На словах «не сложно» Маргарита Викторовна криво усмехнулась и едва заметно покачала головой. По всей видимости, тут я был категорически не прав. Однако перебивать меня барышня не стала.
— Так или иначе, он согласился на дополненный вариант легенды, — акцентировался я на главном.
— Дополненный? — переспросила барышня.
— Оригинал легенды купания не предполагал, — сказал я.
— Андрей считал иначе, — ответила барышня.
— Разумеется, — согласился я. — Иначе бы он в канал не прыгнул.
— То есть вы утверждаете, что прыгнул он всё-таки сам? — вкрадчиво, будто кошка, уточнила барышня.
Инспектор внимательно посмотрел на меня. Семен оторвался от своих записей и вопросительно изогнул бровь, сигнализуя: мне это записывать?