— Да, я полагаю именно так, — твердо сказал я. — Прыгнул он сам. Сил скинуть его в канал у вас, Маргарита Викторовна, не хватило бы. Заставить вы его тоже вряд ли сумели бы. Тут ведь сразу возникает вопрос — как? Пригрозить пистолетом? Даже если бы он у вас был, не факт, что вы стали бы стрелять там, где выстрел наверняка услышат, да и пугать легкой смертью человека, чтобы он решился на смерть куда более страшную — это не самое разумное предприятие. Остается легенда.
Последовал утвердительный кивок, после чего барышня со знанием дела возразила:
— Тогда, Ефим Родионович, какая же я убийца? Лгунья — возможно. Можете меня за это отшлепать.
— Я бы с удовольствием, — ответил я. — Но мы будем действовать по закону.
— А по закону, — барышня чуть закатила глаза и процитировала: — Согласно «Уложению о наказаниях», статье 491, я, будучи свидетелем опасности для жизни другого лица и не доставив ему должной помощи, подлежу аресту на срок не более одного, заметьте, Ефим Родионович, всего одного месяца, или же штрафу не более ста рублей. Да и простите, какую помощь может оказать такая бестолковая барышня, как я? Ну, кроме как метаться и взывать о помощи? Что я, кстати, и делала.
Инспектор покачал головой.
— Это не всё, — не сдавался я. — Вы не просто свидетель. Именно вы привели брата к каналу. Вы отшили нищего, дав ему двугривенный, чтобы он поскорее убрался, вместо того чтобы попросить о помощи.
— Я… Я просто боялась, что кто-то узнает о глупом поступке брата, — вывернулась барышня.
— О нём уже весь город знает, — сказал я. — Что, полагаю, вам и требовалось, иначе бы Андрей нырял в другом месте. Вот это, — я указал на рисунок в руках инспектора. — Форменная липа. Или, если хотите, художественный вымысел. Потому как маяку здесь не место. Он должен быть на берегу, но там утром практически никого, а здесь вот рядом Андреевский собор. Прихожан на службу собирается много, особенно когда служит отец Иоанн.
— Так не многовато ли свидетелей для убийства? — с едва уловимой полуулыбкой спросила барышня.
— Кто-то же должен был вашего брата из канала вытаскивать, — сказал я. — Вряд ли он согласился бы на самоубийство. Нет, он наверняка рассчитывал увидеть «правильный путь» в жизни. Судя по рисунку, ему всего-то предстояло проплыть или даже пролететь, если хорошо оттолкнуться, буквально метр-два, однако из канала без посторонней помощи не выбраться. Поэтому вы прихватили с собой веревку.
— Мы? — переспросила барышня.
— Уверен, что принесли ее вы. Впрочем, чего гадать? Веревка не маленькая, в кармане не спрячешь. Нищий, которому вы денег дали, тащился за вами по всей Екатерининской и, конечно, успел ее заметить. Сейчас он сидит у Мартына, проедает мой гривенник и проигрывает ваш двугривенный. Мы привлечем его как свидетеля и…
— Хорошо, — барышня кивнула и задумалась. — Как я помню, статья 489 об оставлении в опасности…
— Можно подумать, что это вы учились на юриста, — хмыкнул я.
— Да уж не дурака валяла, — бросила в ответ барышня.
— Не пойдет, — сказал инспектор. — Я понимаю, куда вы клоните, но там есть специальное разъяснение…
— Нет, — возразила барышня и улыбнулась.
Улыбка получилась хищная, но твердая: мол, меня на мякине не проведешь.
— Есть, — столь же твердо парировал инспектор. — Оно относится к предыдущей редакции уложения, но всё еще в силе. И оно прямо говорит, что если оставлением в опасности была цель лишить жизни, то в данном случае речь идет об убийстве, и нам следует смотреть статью 453. Ведь так, Ефим?
Я со всей уверенностью подтвердил, что так, хотя, по правде говоря, лично мне бы пришлось по каждому номеру лазать в томик уложения и читать, чего там понаписано.
— И как обстоит дело с оставлением в опасности с целью убийства? — спросил инспектор.
— Тут я могу только предполагать, — честно ответил я. — Но уверен, что предполагаю верно. Итак, Маргарита Викторовна, сигналом к прыжку послужил ваш крик о помощи. Он должен был привлечь внимание первого же замеченного вами прохожего. Дальше прохожий слышал плеск в канале, героически бросался на помощь и вытягивал Андрея с помощью веревки. Вот только крикнув раз, вы сразу замолчали, да и веревка, не угляди ее матрос, так бы и осталась валяться на углу канала, где ее быстренько присвоил бы какой-нибудь нищий. Так?
Барышня молча смотрела в пол. Семен старательно скрипел пером. Купец очухался и заозирался.
— А? Что? — пробасил он.