«В частях, несущих гарнизонную службу как в крепости, так и на фортах, чувствуется усталость. Снабжение частей гарнизона обмундированием неудовлетворительное: почти во всех воинских частях наблюдается недополучение походного обмундирования и обуви на 30–50 %, гимнастерок же, теплого белья (в особенности одеял) — превышает и эту норму». [211]
Наконец, не миновал флот и топливный кризис, разразившийся в стране. Из Кронштадтской крепости в конце января поступило донесение:
«Комиссар по топливу указывает, что порт находится в критическом положении с топливом. Дрова подходят к концу, надежды на прибытие мало. Из Ораниенбаумской железной дороги по льду едва ли удастся провезти при ежедневной перемене температуры. Около 100 кубов имеется еще в баржах, которые совершенно вмерзли, отчего работа по выгрузке подвигается слишком медленно, и, кроме того, рабочие плохо одеты и обуты, питание неудовлетворительное». [212]
Даже на боевых кораблях, стоявших в Кронштадте, наблюдался недостаток топлива, то же отмечалось и в Петроградской морской базе.
Балтийские моряки наряду с рабочими Петрограда и воинскими частями привлекались на работы по разгрузке дров, очистке железнодорожных путей и т. п. По приказу штаба бригады линейных кораблей с 17 февраля [213] ежедневно полагалось высылать для этих целей 100 моряков на Николаевский вокзал. Видимо, приказ исполнялся плохо, потому что через два дня штаб бригады предупредил, что за неисполнение этого приказа «все командиры и комиссары по истечении 24 часов будут преданы суду ревтрибунала». [214] Тяжелые материальные условия, в которых находился зимой 1920/21 г. Балтийский флот, вызывали быструю усталость, утомление личного состава, особенно там, где некоторые моряки служили уже по многу лет. Не случайно в донесениях того времени так часто встречается это слово — «усталость». Вот только лишь один доклад в политотдел Балтфлота (январь 1921 г.): эсминец «Всадник» — «заметна усталость»; линкор «Севастополь» — «наблюдается усталость и тяга на родину старших годов, подлежащих увольнению»; линкор «Андрей Первозванный» — «заметна усталость. Были случаи самовольных отлучек в Петроград». [215]
Матросы и солдаты Балтики, состоявшие преимущественно из крестьян, [216] в известной мере отражали колебания мелкобуржуазной стихии, в сильной степени проявившиеся в изучаемое время. Антисоветские подстрекатели использовали материальные затруднения военнослужащих в своей пропаганде. Однако следует подчеркнуть, что подавляющая масса матросов и солдат проявила выдержку, стойкость и сознательность. Не сохранилось сведений ни об одном инциденте, связанном с нехваткой продовольствия и т. п. Моряки понимали — бедствует вся страна, все трудящееся население.
Однако антисоветское брожение в Кронштадте нарастало — об этом убедительно свидетельствуют сохранившиеся многочисленные документы. Вызвали его причины как объективного характера, так и субъективного, порожденные специфически местными условиями.
При политическом отделе Балтийского флота имелось так называемое бюро жалоб, где скапливались материалы, поступавшие преимущественно от рядовых матросов и красноармейцев, служивших в частях, преданных флоту. За период с 20 октября 1920 г. по конец февраля 1921 г. нами выявлено в общей сложности 211 жалоб и заявлений, преимущественно личных, сравнительно редко коллективных (обычно из небольшого числа лиц). [217] Лишь в шести документах такого рода (что составляет менее 3 % от общего числа) были обнаружены претензии на собственное положение жалобщика (или жалобщиков): о недостатке пайка, о недовольстве службой и т. п. Зато в преобладающем большинстве жалоб матросов и красноармейцев идет речь о тяжелом положении на родине, прежде всего в деревне.
Анализ документов показывает, что основная масса жалоб касается северо-западных губерний — Череповецкой, Псковской, Олонецкой, Вологодской и т. д. Это понятно, — Балтийский флот рекрутировался, как правило, из северо-западных районов России, в то время как Черноморский — из южных. Более четверти писем исходит от уроженцев Херсонской и Николаевской губерний, Северного Кавказа, Области Войска Донского и т. п., что являлось следствием притока значительного числа новобранцев из этих районов в течение 1920 г. [218] Характерно, что основная масса жалоб (более 150) приходится на январь — февраль 1921 г., то есть на период наибольшего обострения хозяйственной разрухи в стране.