«1) Комиссар и политрук должны находиться в своих частях все время, имея общение с командой, следить за настроением, разъяснять в случае необходимости все вопросы, поднимаемые военморами и красноармейцами.
2) Комиссар, политрук и ответственный организатор в случае отлучки из части хотя бы на короткое время должны сообщить своему заместителю, постоянному или назначаемому на это время, точный адрес своего нахождения в каждый данный момент.
3) Все члены РКП должны быть на строгом учете у «комиссара или его помощника, и никакие увольнения из их частей без уважительных причин не должны разрешаться.
4) Все члены РКП должны быть все время среди товарищей…
5) О всех более или менее выдающихся недоразумениях, возникающих в команде, надлежит немедленно сообщать в осведомительную часть политотдела». [327]
Решительные меры, предпринятые коммунистами УРЮП, сыграли свою роль. Провокационные вылазки своевременно пресекались, усилилась разъяснительная работа среди личного состава частей. Действия комиссаров и политработников УРЮП резко отличались от безвольной, колеблющейся позиции их коллег в Кронштадте. Для сравнения отметим, что политотдел Кронштадтской базы не решился ни вооружить коммунистов, ни провести партийной мобилизации, ни своевременно принять необходимых чрезвычайных мер. [328]
С началом кронштадтского мятежа положение на южном берегу Финского залива еще более обострилось. Главари мятежников понимали, что район Петергоф — Ораниенбаум является для них в стратегическом отношении ключевым, открывая путь к Петрограду и континентальной России. Именно поэтому офицерская часть мятежников так настойчиво добивалась наступательных действий против Ораниенбаума. Активных военных мер не было предпринято, но пропагандистская работа кронштадтцев велась в этом районе весьма энергично. Этому способствовали как географические условия (от Кронштадта до южного берега залива всего несколько часов пути, по льду было проложено несколько хорошо накатанных дорог), так и наличие нескольких телеграфных и телефонных линий, которые не сразу оказались перекрытыми. [329]
Изменение обстановки с началом открытого мятежа в Кронштадте не застигло коммунистов УРЮП врасплох. Все члены партии перешли с 1 марта на казарменное положение, сотрудники политорганов получили оружие и патроны, было установлено круглосуточное дежурство в штабах и учреждениях. На случай возможного вооруженного выступления в частях Укрепрайона в поддержку мятежных кронштадтцев были приняты и предупредительные Меры: в Ораниенбаум срочно вызвали бронепоезд, кавалерийский эскадрон, а из сотрудников политотдела, особого отдела и ревтрибунала составили сводный боевой отряд; в здании политотдела 'установили пулемет. [330]
Все это оказалось как нельзя более своевременно. Часть матросов и красноармейцев УРЮП, побывавшая в Кронштадте на митинге 1 марта, предприняла попытку привлечь на сторону мятежников личный состав Укрепрайона. Основным пропагандистским материалом была все та же «резолюция» кронштадтцев. Во всех частях подстрекатели получили должный отпор. Лишь в двух случаях им все же удалось вызвать смуту.
В рабоче-конвойном морском отряде поздно вечером 1 марта два матроса, вернувшиеся с Якорной площади, самочинно начали созывать митинг. Комиссар отряда решительно воспротивился, его поддержали коммунисты. Однако мятежники склонили на свою сторону часть команды, прервали телефонную связь с политотделом, угрожали комиссару расправой. В ночь с 1 на 2 марта им удалось все же собрать митинг, на котором присутствовал далеко не весь личный состав части, и принять резолюцию в поддержку Кронштадта. Тогда же был избран «ревком» во главе с Ф. Кожиным — одним из тех, кто побывал в Кронштадте. Мятежники, даже выставив свой караул у помещения части, не решились, однако, арестовать комиссара, а он смог связаться с политотделом. [331]
Аналогичные события произошли в 1-м морском воздушном дивизионе гидросамолетов в Ораниенбауме. Комиссар дивизиона запретил собрание и своевременно сообщил в центр о том, что оно готовится. [332]2 марта в 6 час. вечера подстрекателям удалось все же собрать митинг. Характерно, что председательствовал на нем начальник дивизиона Колесов; в ходе митинга ему и его сторонникам удалось навязать личному составу кронштадтскую «резолюцию». [333] Именно предательство командира обеспечило успех мятежной агитации. Инструктор политотдела, присутствовавший на этом митинге, не получил возможности выступить, но мужественно проголосовал против «резолюции». [334]
Вспышки мятежа на южном берегу Финского залива были ликвидированы в самом зародыше. В рабоче-конвойном отряде самочинный «ревком» успел даже выставить свой караул у помещения части. Однако отряд был окружен 187-й бригадой и разоружен, а главари неудавшегося мятежа арестованы. [335] Произошло это вечером 2 марта или в ночь на 3 марта.