– Серенький он, как заинька, деточка! Не видала ли?! Ох, горе! Убёг!
А я опять проверяшки:
– А жирности кот ваш какой?
А она скорбно эдак взвыла:
– Толстенький маленько, сарделечкой! Тока на нем шерсти больше, чем тела! Потому кажется, будто он – жирный! Но он, Мурзик-то, просто толстый слегка! Любимка мой! Ох, бедняга! Задавили, поди, гады подлые! Он же из дому – ни ногой, хотя у нас и первый этаж всегда был!..
Я ей и кричу ответки:
– Тетя! Тут постойте, ща-а покажу!
И побежала в кухню. Там как раз все довольные, и тихие уже.
Взяла я находку Фроськи на ручки. Во, нефиг врет тетя-то?! Толстый, блин! Эт моя Фроська – толстая коровка! А этот бой-кот – точняк, жир-трестина! Того гляди, по швам пойдет! На месте полосок белых, которые под пузом!
Намаялась я этого быка на балкон-то тащить. Хорошо хоть, висел смирно и не рыпался. Устал, видать, с кошей моей любовь крутить.
Жанка еще раньше нам говорила: «Толстым любовь крутить непросто, и тяжко даж бывает! Не жирейте, девки мои, особо! А то замуж скоро, поди!»
Вынесла, показываю, значит.
А та, тетя-врушка, вопит, што, мол, ее это кот, и, мол, верните живо!
А я – ей, што, мол, отдадим после, когда он Фросе нафиг надоест!
И потом Жанка, которая на балкон тож вдруг пришла, позвала ту тетю к нам в гости.
Потому как, сказала мне, раз уж бой-кот почти наш теперь, выхода нету: придется и его хозяйку врунишистую чипсами привечать!
Но та, как оказалось, чипсы не ест. Типа – вредно для кишков. Но, к щастью, вареньку яблочную к чаю мы имели. И всякое вкусное еще – тож, которое ни разу никак не чипсы.
А бой-кот Мурзик маленько с хозяйкой помуркал – и обратно к Фросе ушел. Потому как даж и коты по теме любви соображалку имеют как бы. А то! Живые, поди, зверики-то!..
А про бардак и бедлам – эт, щас, расскажу, понятно! Душу хоть отведу ябедками моими на всех!..
Чего тут было все деньки, с тех пор, как Моська в Праху удрала! Жу-у-уть!..
Во-первых, бардак папка наш с горя устроил. Запил люто. Мол, честь его опозорил кто-то. С его слов: Жанка! Тем конкретно, што Зосю не воспитала достойной девкой. Мол, приданое, што ль, не давали? Чё, мол, сбегать-то, как голодранка типа?..
Ну, Жанка сперва в оправдашки ударилась: «Дак, вышло так! Рожа у ней – не особо! Вот, как могла доча – так ловила! Дак, простим уж! Дурёна, понятно! Но, дак, любовя у ней большая наплыла – и мозги прихлопнула, поди!»
Но папка Жанке на пальцах доказал, што прихлопнуть было нечего, потому как у Моськи отродясь мозга не имелось.
И они сперва грызлись, а опосля миришкались себе обратно. А потом из бара всё повыпили – типа, для успокоеньки полной!
И тут вот я в натуре с ними не согласная! Потому как от пьянства потом – башка заболит! И нервы еще тончей станут! И нефиг ни разу покою не настанет!
Ну, и про мозги – не в тему. Мож, и не умка Моська наша. По части вызова дУхов чёт идиотила вечно. Но не вовсе же дура! И поумней даж меня. По факту.
Так што – могло и накрыть мозги любовью-то, ежель сердце и другие места сеструшки в космос очень уж потянуло!..
И я оказалась правой.
Потому как после бардака Жанка еще злей с похмелья стала. И начала, во-вторых, нас порядкам учить. Меня, Лесю и Тосю. Типа, кто еще из дому голышом как бы сбежит – прям, проклянем нафиг!
Ну, мы и пообещали предкам нашим с перепугу: не сбегать.
И Жанка притихла. И реветь стала, што, Мосю прощать надо. И срочно снабжать вещами. А то перед всем миром – стыдоба да страмота одна!..
И тут вдруг – дзынь! – звонок. И Моська, откудова ни возьмись, к нам! Обниматься!
И ревет белугой, што она уже – не замуж, а сбежала почти! Потому как ее люто заобижал Серёжка-говёшка! И не простит она его теперь – ни разу!
Ну, мы перепаратились и завопили разное. Кроме тети чужой. Та – молчала тупо.
И Владик сперва долго молчал. Думал, наверно: есть его вина в чем аль нет?..
И тут опять скоро – дзынь! И входит наш какаш новоявленный. И шипит злобно, што Моська – сама дура! Сперва подбила в Прагу ехать, потом замуж не хочет! Да и все ли у ней дома, при таком вот раскладе нелепом?..
Ну, я сперва сказала Сереже, што – все дома, угу, и орем все мы еще хором. А то!
А потом вспомнила, што эт – фигура речи вроде была. И прояснила ему, што у Моси иногда, верно, и не все как бы дома. Хотя чаще бывает, што – почти все...
А еще какаш наш сказал, што Мося сама велела: «Щас или никогда!» И потому-то их в Прагу вдруг и задуло! А теперь сама упрямится, и замуж не идет! Ну, не глупо ли? Где логика?! Хотя бы хоть женская! А, где?..