Но говорила только «мяв». Они не поняли.
Я раньше думала, кошки ментам – пофиг. Но нет. Менты тоже люди. Один Фроську даже в нос чмокнул.
– Ты, – говорит, – умнее, коша, чем некоторые тут.
А кто – некоторые-то? Я не поняла. Тут я да менты. А про то, что я – Крошечка-Уошечка, я ведь им не сказала. Жанка пока не настучит, зачем им знать?!
Но Жанка-стерва как раз с дочками на тачке вернулась.
Стала стонать, как падучная.
– Девочка больна, ни на миг не оставишь!.. Отстаньте от Уошки, хорошие люди! Тоже мне! Нашли свидетеля! Отпечатки только снимите!
Вот не вредина ли моя Жанка?! Зачем ментам мои отпечатки! Во-первых, они мои туфли сами видят – тридцать пятый размер, как у Дюймовочки! А во-вторых, я им уже сказала, что у Волка был, видать, сорок третий размер. Он когда на полу валялся – ботинки вверх торчали. Почти как папкины лапы!
Ну, менты – не психи. Не стали они ничего у меня снимать.
Покрутились маленько. Помучались с бумажками. И уехали...
А я спать легла. Потому что устала. Ну их всех!..
VIII.
Но спать мне тираны мои не дали!
Раскричались! Мол, шестнадцать ноль три, и рано мне валяться!
В комнату вломились. Стали шмотки какие-то в нос совать.
Гляди, мол, чего мы тебе купили!
Ну и чего купили?! Блин, из-за новых тапок мне спать, что ль, не нужно?!
– Уошка! Ты зацени! Они ж со стразами! – орет Тоська. И прям в нос мне тапки тычет, вредина такая. – Это ж шик по уценке! Марка! Мы и себе такие взяли. Всем пятерым – похожие!
– Вот не дуры вы, – говорю, – пять похожих тапок приносить?! Мы их все перепутаем! А у Жанки – ножной грибок!
– Нет у меня грибка! – кричит Жанка. – Это авитаминоз называется – пятка шелушит.
Уж будто я не знаю, что шелушА – она самая и есть грибок! Заразить меня тираниха хочет! И родных дочур загубить не жалко, лишь бы я когда ее тапок обула и грибком скуксилась!
– Оль, а Оль! – Леська мне говорит. Жалобно так. С чего бы?
– А? – откликаюсь. Леське я всегда откликаюсь – она одна меня иногда «Оль» зовет.
– Тапочки все разного цвета. И только твои – красные. Видишь?
– Ну, вижу!
– И у нас ноги большие, а твои – как у цыпленка! Не перепутаем!
Задумалась я. Не врет ведь! Отличим!
– Ладно, – ворчу сонно. – Спасибо тогда. Оставьте... И валите отсюдова! Я спать хочу!..
9
IX.
А с принцем-качком никогда я больше и не встретилась...
А уже ведь два дня прошло!
Сердце у меня на каждый шажок екает, страдальное. Ан, нет! Нету звоночка! Ни в дверь, ни на сотик! Ни в компик записочки!..
Правда, я в соц-сеть не хожу. Толпа там! Стра-а-ашно! И слово тоже – ой! Сеть! Типа паучиха плела! А я ж – маленькая! Если прикинуть – ну, почти за муху сойду...
Мне Моська так и говорит: «Ты, Крошечка-Уошечка, в сеть не лезь! А то – влипнешь!» Моська, ясно, душонкой – злыдня. Но голова ее дело говорит. Влипать страшно! Тут я ей верю. Потому как и папка, и Жанка, и другие две сестры – и они против сети. Говорят, она уошкам опасная!..
Так я че наплакать-то хотела... Нету принца!.. Забыл про меня... И красуется неведомо где со своими пиратскими кривыми ногами. Ох, тоска-а-а!..
А вот вчера я не так маялась. Потому как – праздник был. Девятый мая! Хороший день! Мы все его страшно любим. Потому что начинку знаем!
А если вы – нет, я скажу! Это всем знать надо! Папа сказал: «Каждая собака обязана!» И был трезвый. Значит, правду сказал...
Жили-были плохие злые люди. И стали они хороших убивать. Убивали-убивали... А потом хорошим надоело. Ну, тем, которых еще не успели... И хорошие взяли, встали... Нет, не так!.. Встали! Взяли винтовки! Винтовка – это, видать, типа пистолет длинный с винтом внутри. Я так думаю. Винт ведь, он – ого, крепкий! По лбу залпом даст – покойничком быть!..
Че ржете? Слушать надо, раз вы не в теме! Стыдоба-а!..
Так вот... И пошли хорошие добрые злых убивать. Потому что сил больше не было ихние злыдства смотреть!.. И всех почти злых убили...
Жанка говорит: еще остались, но их убить нельзя, потому как святая война давно кончилась!.. Ну, не знаю... Не поняла я ее намек.
Типа Моську, что ль, боится, что я вконец прибью? Я же – добрая, а Моська – нет. Она меня била, била. А потом я выросла, и тоже ее разок стукнула. Стулом. И в больницу унесли...
А Жанка папке тогда сказала, что Моська – сама дура. Жанка моя иногда справедливая бывает. Она еще раньше Моське велела: «Не трожь Уошку, она и так сирота! Почти! На всю голову!» А Моська всё одно – лезла и лезла! Думала, я на два года меньше и никогда сильной не стану. А я стала! Хоть и маленькая, но сильная! Потому что – овес ем! Ем, как этот... Ну... Как его?.. Забыла!.. Такой мужик большой... И голый весь. Почти... Я его на картинках видела. И ноги, как у принца моего, тоже – кривые были! Круто! Ага! Но это не от овса. А от лошади. Он на ней иногда сидел и ехал. А потом чистил конюшни. Чтобы, наверно, ей необидно было...